Дети Велеса

Позже от него Стас узнал, что всего костров было шесть, по три у северной стены и у южной. Один предназначался для павших защитников города, другой для скитов, а в третьем сжигали трупы оборотней. В числе последних во рву между Южных и Северных Врат ведуны нашли берендея, изрубленного и сплошь утыканного арбалетными стрелами. Он лежал на красной от крови ледяной корке среди множества разодранных им скитских солдат и лошадей. Косолапов, первый генерал оборотней, погиб достойно. Доказав, что и оборотни способны на подвиг во имя преданности, оказавшейся для них далеко не чуждой. Всё, что для этого требовалось – самозабвенно служить Хозяину, который достанется им по воле судьбы, и будет пасти это неразумное стадо полулюдей. Учить полноценной жизни, правильно сочетая в себе человеческую и звериную суть, чтобы чада его достигли гармонии столь разных начал своей противоречивой, двоякой природы.

Уцелевшие оборотни ушли. Пырёв чувствовал, что в округе не осталось ни стай, ни одиночных волколаков. Попытки ментальной связи с Ганнибалом ни к чему не привели. Кто знает, где сейчас этот единственный произведённый в генералы человек-медведь? Возможно, в преддверии весенней оттепели он распустил остатки своей армии, а сам спрятался в лесной чаще до прихода следующей зимней ночи. Или преследует отступающих скитов, делая запасы еды на лето, стаскивая куски свежего мяса в свою берлогу. Всё может быть.

Даже лёгкий осадок остался от того, как по-английски, не попрощавшись, исчез Ганнибал. Хотя, Стас в это самое время лежал в отключке, что, кстати, тоже могло заставить оборотней уйти. Попробуй сейчас, разберись. А может, оно и к лучшему? Иначе пришлось бы объясняться с берендеем, выдумывая причины, из-за которых тому нельзя нападать на людей и скот. Это после такого-то месива! Интересно, как бы тогда повели себя оборотни. Сразу разорвали бы Стаса или чуть погодя?

А тут ещё Юнос, порядком измотанный поиском и сбором трупов – соответственно, злой как собака, – улучив момент, когда остался наедине с Пырёвым и Аркашей, принялся их пропесочивать:

– Предупреждал же я вас, неслухов, чтобы о слове Всегляда, вам в назидание сказанном, помалкивали. Почему ослушались? Нет, чтобы тихонько за печкой отсидеться, они в драку лезут. Войско собирают. Ладно, если бы только людское, то во благо, так ещё и нежить на людей подняли.

– Зато город за нами остался, – спокойно возразил Стас.

Но ведун и не думал униматься:

– Ты ж волколаков на живой люд натравил. Это ж неслыханно. А ещё горячей смолой поливал и сжигал заживо. Как только в голову такое могло прийти!

– А тебе не пришло в голову подсчитать соотношение наших сил и скитских? – резко заявил Пырёв, переходя в решительную контратаку. Не хватало ещё, чтобы его упрекали в том, что не допустил врага в город! – Как, по-твоему, меньше десятка тысяч солдат, большинство из которых неорганизованные ополченцы, а остальные новобранцы-стражники, смогли бы справиться с двадцатитысячной конной армадой? Причём враг хорошо вооружён и подготовлен, а у гарнизона крепости один меч и одна кольчуга на двоих, а то и на троих. Умели бы ещё мечами махать, так нет же, орудуют ими, как оглоблями. Только стрельцы из охотников и спасали, но стрел не хватало. В итоге всё решалось на стенах, в рукопашной. Да кочевники бы нас одним числом задавили. Вот и пришлось делать всё возможное, чтобы уменьшить их превосходство. Пулемётов и гранат у меня, извини, не было. Использовал то, что под руку попало.

– Да не нападай ты на него, – встрял Аркаша. – Оставь человека. Он ранен, ему покой полагается, а ты на нервы действуешь. Какая разница, чем город защищали? Главное результат. А он самый, что ни на есть положительный.

Тут крыть было нечем. Юнос молча сопел, сведя брови да поглядывая исподлобья то на Стаса, то на Аркашу. Эта перепалка проходила за обеденным столом в большом зале дружинного дома, куда Пырёв перебрался из лазарета, чтобы спокойно здесь отлежаться. Домовой со всеми прочими духами куда-то попрятались, едва пошёл разговор на повышенных тонах. Не желали, как видно, попадать под горячую руку. Прекрасно знают, шельмы, что ни одному из этих троих глаза не отведёшь, как ни старайся.

Тяжко вздохнув, Юнос махнул рукой – бесполезно, мол, с вами разговаривать – и демонстративно отвернулся. Сидя так, вполоборота, недовольно пробурчал:

– Надобно скорее вас до Кащея свесть. За весну, надеюсь, управимся здесь, да и в дорогу, не мешкая. После всех ваших выкрутасов, народ и без того косо смотрит. Благо, не всем ведомо, кто вы такие на самом деле. Ведуны только и знают. А им я настрого запретил о том болтать.

– А как же бабка в лазарете? – вдруг вспомнил Стас. – За ранеными ухаживала. Она мне так и сказала, что тяжело вас, Детей Велеса, лечить.

Юнос насторожился, повернув к Стасу напряжённое лицо.

– Какая бабка?

– Говорила, что бабой Маней зовут.

– С горбатым носом? – В голосе ведуна так и сквозило подозрение.

– Да, – недоумённо уставился на него Пырёв.