Дети Велеса

Стражников у настежь распахнутых ворот было трое. Они расслабленно стояли, нежась на солнышке, провожая снующих туда-сюда людей ленивыми взглядами. Даже доспехи не посчитали нужным надеть. Их копья сиротливо подпирали каменную кладку стены. Что ж, настроение стражи вполне объяснимо. Практически всю зиму сражались, не вылезая из сёдел и не выпуская мечей из рук. Сейчас, когда миновала война и наступило долгожданное лето, грех не насладиться тихим, спокойным днём, радуясь ласкающему тело солнечному теплу. Ведь с его уходом снова придётся браться за оружие, чтобы не пустить в город нежить. Ладно, если только её.

Трое солдат чем-то напоминали дневальных в ротной казарме, отличавшихся от прочей безликой массы сослуживцев лишь тем, что носили на ремне штык-нож и стояли «на тумбочке». Только у этих вместо штык-ножей мечи. Лёгкую заинтересованность, мелькнувшую было на лицах стражников при виде четырёх приближающихся верховых, сменили приветливые улыбки. Русоволосые головы качнулись в коротком поклоне. Суматошцы признали Юноса, который вместе с ними ходил на скитов и отвоёвывал их родной город, а затем и Пограничную Крепость. Ведун ответил устало, тоже поприветствовав караульных, одного из которых, оказывается, знал, поскольку обратился к нему по имени:

– Скажи-ка, Всеслав, на месте ли посадник Яромир или сын его Петрик?

– Оба на месте. Где ж ещё Яромиру-то быть. Энто Петрик ныне в Пограничной Крепости воеводит по княжьему велению. Но давеча и он приехал. Ратных людей себе набирает. Они там на севере новых домов настроили. Теперича вот заселяют. Обоих и встретите в хоромах посадских – отца да сына.

Поблагодарив дружинника, двинулись в город. Здесь повсюду царила самая что ни на есть мирная жизнь, разительно отличавшаяся от того тревожного ожидания, в котором пребывали горожане и пришедшие с севера беженцы накануне вторжения скитов. Остались в прошлом растерянность и страх перед грядущими тяжёлыми испытаниями – улетучились вслед за исходом из Суматошья жестоких захватчиков, принёсших страдание, боль и кровь. Огнём и мечом прошёл враг по всему городу. В отличие от Трепутивля, который удалось отстоять, здесь нанесённые войной раны виднелись повсюду. Во многих местах следы былого погрома ещё только разбирали, но в целом город выглядел вполне живым. Даже казалось, что стал гораздо светлее, а улицы шире и наряднее. Возможно потому, что жизнерадостные лица его жителей светились некой созидательной энергией. Да, многие хлебнули горя в этой войне, потеряв жильё и близких, лишившись имущества, но всё это ушло на второй план. Потом отболит когда-нибудь. А сейчас люди налаживали новую, мирную жизнь. Строили её сообща и тем были счастливы.

Во дворе посадского дома тоже царил безмятежный покой. Единственный караульный у входа изнывал от безделья, расслабленно подпирая дверной косяк. Заметив приезжих, оживился, подозвал конюха, принявшего лошадей, а сам пристал с расспросами:

– Кто такие? Откель? По какой надобности к посаднику прибыли? – Обрадовался, как видно, возможности отвлечься от служебной рутины.

Отвечал ему Юнос, который с общего молчаливого согласия взял на себя роль старшего в их небольшом отряде. Назвав поочередно каждого спутника, с присущей ведуну торжественной неторопливостью, он, в конце концов, тоже представился. Глаза охранника начали округляться ещё на имени «Станислав, известный в Трепутивле как «Упырь». А после произнесённого «Юнос Кевепский» бедолага громко икнул, долго ничего не мог произнести, затем сбивчиво попросил гостей обождать и всё с таким же выпученным взглядом суетливо скрылся за входной дверью. Слишком уж молодой. Повоевать, скорее всего, ему не довелось. В дружине совсем недавно – с новым пополнением прибыл. Зато явно слышал от ветеранов рассказы о Юносе да и слухи об Упыре, похоже, дошли до Суматошья.

Долго ждать не пришлось. Через минуту дверь снова распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Петрик. Он сразу кинулся обнимать всех четверых, радостно восклицая:

– Здравствуй, Юнос, друг сердечный. Где ж тебя так долго носило-то! Аркадий, Стас, чужеземцы вы мои родные! Даже Михайлик с вами… Эй, а куда это вы такой сильной ватагой собрались? Никак повеселиться решили? Почему без меня? Наслышаны мы тут о сече вашей в Трепутивле. Народ про чудеса всякие бает. Тебя, Станислав, кто удумал Упырём прозвать и за какие такие заслуги? Ну, пойдёмте в избу, там всё и расскажете.