Дети Великого Шторма. Трилогия

«Эльга-Заступница, – подумал Сандер. – Нам понадобится попутный ветер…»

– Отлично, – сказал магус. – Иди, не теряй время. Сандер тебя догонит.

Ролан поспешно ретировался. Сандер с усилием выпрямил спину и устремил на капитана немигающий взгляд нечеловеческих глаз. Феникс ответил ему столь же пристальным огненным взглядом.

– Все пошло немного не так, как я ожидал, – проговорил он наконец и милосердно отвернулся. – Прошлое меня догнало. Теперь моя жизнь в ваших с Роланом руках.

– Прошлое? – переспросил Сандер с иронией, которой сам от себя не ожидал. – Здесь, в Росмере? Я и не знал, что он тоже входит в число мест, где что-то подобное может случиться.

– Я тоже не знал, – сказал Фейра и устало провел ладонью по лицу. – Впрочем, стоило догадаться. Все началось не здесь, но, если Эльга будет не на нашей стороне, здесь закончится. Слушай меня внимательно и запоминай…

* * *

Когда солнце село и день, полный странных событий, подошел к концу, Айлантри Корвисс обнаружил, что ни есть, ни спать ему совершенно не хочется. Он с трудом проглотил еду, которую принесла служанка, – даже не запомнив, что именно съел, – и вышел на балкон.

Итак, осталось меньше трех дней до судебного заседания, на котором Дух Закона рассмотрит доказательства и вынесет решение по делу об убийстве, случившемся сорок лет назад. И ему, Птенчику-в-очках, предстоит сделать так, чтобы из-за этого решения планы старейшины не отправились к меррам, ибо важнейшая часть этих планов – несомненно, Фейра. Однако Птенчик-в-очках не имеет права нарушать Росмерский кодекс, потому что… потому что…

Молодой ворон рассмеялся – негромко и горестно.

Что ж, такая у него судьба. С юных лет, когда сделался очевидным его физический изъян, Айлантри, потомок великого алхимика, почти все время проводил в одиночестве, потому что все прочие воронята по тем или иным причинам его отвергли. Никто ни разу не назвал его кукушкой, но он читал это слово во взглядах, в молчании, в коротких смешках за спиной. Его всячески выпихивали отовсюду, где шла обычная воронья жизнь, – и чем сильнее он старался доказать свою полезность, тем грубее его отталкивали. Все его усилия были подобны маслу на поверхности воды: как он ни старался, слиться с окружением не получалось.

«Я стану самым молодым вороном, который ушел по Дороге печали».

Может, это не так уж плохо. По крайней мере, если он подыщет себе какую-нибудь башню в захолустье, подальше от Росмера, там не окажется других воронов – и не к кому будет стремиться. И там он станет переливать реагенты из одних пробирок в другие, пока окончательно не ослепнет.

И все-таки – Кристобаль Фейра. Что же с ним делать, как быть?

Нельзя же просто сдаться без боя.

Айлантри задумался, наблюдая, как над городом меркнут последние отблески заката и зажигаются звезды, и не услышал стука в дверь. Судя по всему, стучали в нее долго, потому что в конце концов, когда она распахнулась, вынудив его подпрыгнуть от неожиданности и резко повернуться, за порогом стоял Кристобаль Фейра – в чистой одежде, посвежевший и отдохнувший, но довольно-таки сердитый.

– Д-да? – Айлантри поправил очки. – Вы чего-то хотите, ваше сиятельство?

– Безусловно, – капитанским голосом отчеканил феникс. – Немного звездного огня.

Айлантри тихонько ахнул, потом взял себя в руки и жестом предложил Фейре войти. В голове у Птенчика-в-очках стаей испуганных птиц метались десятки вопросов: зачем, для чего, почему? Почему Фейра пришел с такой просьбой к нему, а не к старейшине? А, ну разумеется – Рейнен обязательно заставил бы его заплатить втридорога.

– Зачем он вам? – тихо спросил Айлантри.

– Я хочу проверить одну идею, – уклончиво ответил Фейра.

Айлантри вздохнул и снова поправил очки.

– Вы меня простите, князь, но я просто обязан узнать, в чем заключается эта идея. Дело даже не в том, что звездный огонь – особо опасная субстанция, которую нельзя раздобыть просто так, посреди ночи, не обращая на себя внимания и не навлекая неприятностей. Дело в том, что я вызвался вас защищать, хотя – откровенно говоря – считаю дело проигрышным, и меня уже сейчас страшит сама мысль о заседании суда, потому что предъявить Духу Закона нам нечего…

– Кроме свидетеля, – ввернул Фейра.

– Про которого мы даже не знаем, жив он или мертв, – не сдался Айлантри. – Итак, я повторяю вопрос: что вы задумали?

«И как собираетесь избежать развоплощения?»

Феникс вперил в него взгляд разноцветных глаз, на дне которых – как теперь отлично видел молодой ворон – горели огоньки, похожие на пламя свечей. Это не были отблески ламп – это была та самая сила, упомянутая Талларом Крейном и его представителем. Первопламя, иное пламя, Фениксов огонь. «Все равно что стоять рядом с бочкой звездного огня, держа в руке факел», – подумал Айлантри, и почему-то от этой мысли в глубине его души всколыхнулось дурное, безумное веселье.

Фейра тихонько рассмеялся и, отвернувшись, прошел на балкон. Растерянный Айлантри последовал за ним, и когда ему вновь удалось заглянуть Пламенному в лицо, то внезапно оказалось, что тот смягчился – его настроение переменилось, как ветер над морем.