Дети Великого Шторма

Эрдан ощутил, что находится под прицелом. Градоначальник Кеттеки мог солгать, но что-то страшное произошло там и вот-вот должно было случиться здесь. Бежать на корабль? Нет смысла – они все равно не успеют ничего сделать. Сторожевой фрегат начал разворачиваться, но двигался он ужасающе медленно, да и места для битвы не хватило бы. Мастер-корабел посмотрел на своего капитана и ужаснулся: Крейн казался воплощением безразличия, хотя ему полагалось сейчас переживать все то же самое, что Эрдану, но в сто раз сильнее…

А потом раздался грохот – и далеко не сразу они поняли, что произошло. Из крепости обстреливали черный фрегат, хотя не было точно известно, что это враг. Эрдан считал, что излишняя подозрительность лучше излишней доверчивости, Лайра же очень бережно относился к потенциальным союзникам, и порой щепетильность его подводила. Но в этот раз все случилось по воле не Лайры, а другого человека – и, похоже, удалось избежать беды. Даже закрыв глаза, Эрдан чувствовал, как опасность удаляется: черный фрегат не стал ждать второго залпа, а развернулся и ушел. Вскоре над затихшей набережной прозвучал робкий голосок одинокой скрипки, ему ответил сирринг – и через некоторое время веселье возобновилось, хотя было уже не таким безудержным, как прежде.

– Ну вот, испортили праздник, – сказал Крейн с усмешкой, завидев Эрдана. Камэ по-прежнему держалась за его руку.

– Почему они… – Эрдан осекся. – Так это твоих рук дело! Как только мы вошли в порт, ты отправил Джа-Джинни в крепость! Он их предупредил о черном фрегате, верно? Передал твой приказ действовать не так, как принято?

Магус кивнул. К ним подошли Умберто и Эсме.

– Но ведь ты не поверил в историю с пушками…

– Я решил поберечься, – ответил Крейн. – Так или иначе, намерения у чужака явно недобрые, но убедить в этом градоначальника было бы непросто. Поэтому я написал не одно письмо Лайре, а два – и второе Джа-Джинни отнес начальнику гарнизона. Там был всего один приказ: стрелять по черному фрегату, как только он появится. Ответственность я взял на себя, воспользовавшись тем, что наша с Лайрой так называемая дружба – факт, известный всем и каждому.

– Мило! – хмыкнул Эрдан. – Отчего же ты не рассказал об этом Нами?

Музыканты, придя в себя, заиграли тихую мелодию.

– А каковы были шансы, что черный появится здесь, да еще и так быстро? – с иронией поинтересовался магус. – Теперь-то я окончательно уверен, что на борту у него одни безумцы. Ладно, все хорошо, и мы в безопасности… По крайней мере до завтрашнего утра. Эсме, ты подаришь мне этот танец?

Она растерялась от неожиданности, но отвергнуть протянутую руку капитана не посмела. Их взгляды встретились, и Эрдану показалось, что между целительницей и магусом проскочила искра. «Что это? Извинение за случившееся в Кеттеке?..»

Крейн увлек девушку за собой туда, где медленно кружились пары. Умберто вознамерился последовать их примеру и взглянул на Камэ, но Паучок предугадала его просьбу.

– Нет, – сказала она тихо, но уверенно. – У меня еще кружится голова после джейги.

Умберто пожал плечами и пригласил какую-то миловидную горожанку.

Камэ посмотрела на Эрдана.

– Когда-то давно мне попалось на оборотной стороне одной карты странное стихотворение, – произнесла она. – Его и стихотворением-то трудно назвать – всего три строчки и рифмы никакой. Но если вдуматься, то становится как-то не по себе… Сейчас вспомню. Вот:

Цикады тревожное пение.
Ветер с моря…
Долгий путь ждет.

Эрдан ощутил смутное беспокойство – сродни тому, что вызвало у него приближение черного фрегата. Камэ была права: от этих строк веяло тревогой и неизбежной бедой… А еще они врезались в память так, что он теперь ни за что не сможет их забыть.

«Лучше бы ты молчала…»

– Да, иногда это лучше, – усмехнулась женщина, и Эрдан помрачнел – он не заметил, что произнес эти слова вслух. – Но не всегда получается.

Фонари догорали один за другим, зато звезды сияли все ярче. Над площадью витала грустная мелодия, совсем не похожая на шальную джейгу, – казалось, после шторма наступило затишье. Все больше пар присоединялись к танцующим, некоторые целовались; Эрдан потерял из виду Крейна с целительницей и решил отправиться на корабль.

– Ты останешься? – спросил он Камэ, которая обнимала себя за плечи, хотя было не холодно. Картограф его не услышала. – Ты остаешься здесь?

– Да, – сказала она негромко, и по тону голоса Эрдан почувствовал – его вопрос поняли неверно. – В вашем путешествии для меня места нет.

– Тогда… – он чуть помедлил. – Удачи тебе.

В прошлый раз они оба думали, что расстаются навсегда, но судьбе было угодно устроить еще одну встречу – и вот она-то точно станет последней.

«Может, я не вернусь?» – подумал Эрдан и ощутил поразительное спокойствие.

Долгий путь…

Его этот путь может завести дальше, чем всех остальных. Камэ, очевидно, испытывала похожие чувства, потому что не стала сопротивляться внезапному порыву и крепко обняла его, но теперь это было уже не радостное объятие, как вчерашним утром, когда ее выловили из моря, а объятие печали.