Дети Великого Шторма

– Это будет непросто, знаете ли. Челнок у меня маленький, троим и то тесновато, а пятеро… – Ристо покачал головой и вместо продолжения стал наблюдать, как уровень воды в доке наконец сравнялся с наружным, открылись воротца и фрегат, неистово работая плавниками, выплыл на волю. На его лице промелькнула нежная, почти отеческая улыбка. Он продолжил: – Что ж, если вы еще не передумали… Добро пожаловать на борт ~Шустрой~~!

«…И случилась великая война между Кланами, катастрофа как для детей земли, так и для детей неба. Даже бескрылые, не обладающие особыми талантами, по природе своей сильные воины, а многие из тех, кому эти таланты все-таки достались, почти непобедимы. Всегда было известно, что такие кланы, как Орел, Цапля или Ястреб, способны на поле боя и за его пределами учинить великие разрушения, и они каждым своим поступком доказывали, что слухи не врут. Зато погибали редко, предоставляя эту участь нам, людям, которых они называют “детьми суши”…»

Лара Соффио захлопнула книгу и вернула ее на полку.

«Способны на поле боя и за его пределами учинить великие разрушения…»

Последние шесть месяцев в ее памяти превратились в россыпь разноцветных стеклянных осколков – в остатки прекрасного витража – того самого, который Лара любила с детства. Он назывался «Роза Мира» и включал картины из разных эпох этого мира, а также некоторые сцены, имевшие отношение к Прародине; впрочем, даже Сариен Белая Сова, ее прабабушка, не могла с уверенностью сказать, можно ли им верить. Семь месяцев назад, во время ее помолвки с Кайреном, по всему залу плясали разноцветные блики, порожденные этим витражом в лучах солнца.

«Роза Мира» разбилась первой, когда началась война. Прямо посреди собрания, которое в зале проводили старейшины, витраж взорвался – и неистовый дождь осколков обрушился на их головы. Сколько пролилось крови…

Насколько знали Лара и Кайрен, их цитадель все еще держалась, хотя говорили, что многие защитники Совиного Гнезда мертвы. Мертвы как пыль посреди сухого лета. Лара попыталась вообразить, что происходит сейчас в том месте, которое было ей так хорошо известно, – в конце концов, она читала более чем о двух сотнях войн, малых и великих. Письма, хроники – и даже бухгалтерские книги, описывающие войну своим странным языком денег, языком цифр. Но эта новая война велась на языке, которого Лара не понимала, и никто пока что не написал о ней.

И, наверное, не напишет.

Книжная полка – самая необычная вещь, какую только можно обнаружить на челноке контрабандистов. Ларе попадались на глаза моряки, которые таскали за поясом «Заветы Эльги» и время от времени их читали, если нечем было заняться. Но целая полка? Очень странно. И еще более странными оказались книги как таковые, явно собранные не случайным образом, – «Искусство войны на море», «Осада Орлиного Гнезда», «Тактика»…

Когда она рассказала об этом Кайрену, он лишь плечами пожал:

– Как я и говорил, этот шкипер – самая чудна́я рыбешка в целом океане. Хорошо бы нам не пришлось пожалеть, что мы взошли на борт его корабля.

Лара не помнила, что именно ее жених говорил о Ристо. Бо́льшую часть времени она проводила, читая и перечитывая бесчисленные книги, хранившиеся Внутри, и они стали ее спасительницами в широком море скорби, которое они с Кайреном так отчаянно пытались пересечь. Лара втайне думала, что это море не имеет края, – но, впрочем, она всегда могла начать заново с той первой книги, которую взяла с полки в своей Внутренней библиотеке больше тридцати лет назад.

Книги шкипера там тоже были – и она все читала, – но оказалось приятно держать их в руках, листать, чувствовать шероховатости на переплете. Ристо явно берег их от влаги, плесени и прочих опасностей морской жизни. Он их любил так же сильно, как она, – это было совиным качеством. Лара улыбнулась против собственной воли и, мгновение поколебавшись, взяла с полки томик, от которого по спине пробежали мурашки.

«Соль и пепел» – та самая книга, которую она цитировала в Огами, возле дока.

Маленькая и потрепанная, даже слегка обгорелая по краям – словно случайно уцелела во время большого пожара. Но бумага была хорошего качества, и текст – не рукописный, а отпечатанный на краффтеровской машине, так что ущерб оказался не очень серьезным – бери и читай. Никто не знал, кто автор этого памфлета, открыто нацеленного против Цапли-над-цаплями – Птичьего владыки, капитана-императора Аматейна; по слухам, крамольный текст написал какой-то младший феникс, возможно бескрылый, достаточно незначительный, чтобы избежать внимания цепных акул, и достаточно умный и образованный, чтобы избрать столь изысканный способ мести за свой уничтоженный клан. Книга быстро сделалась популярной: цитаты из нее передавались из уст в уста. Вероятно, автор оставался неизвестным по той простой причине, что кончил так же, как и бо́льшая часть экземпляров книги, – в костре на площади. Лишь немногие фениксы не боялись огня, да и тем не удалось скрыться от гнева его величества.

Лара открыла книгу наугад.