Дети Великой Реки

— Не трать силы на раздумья, — посоветовал он девочке. — Все равно тебе не распутать весь этот узел. Ты можешь вытащить только одну ниточку. Взять хоть меня. Виновата ли ты в моих распрях с богиней Лесной Тени? Конечно же нет. Я с ней рассорился шесть лет назад, задолго до начала всей этой истории. Перкар — он натворил дел еще до того, как твоя кровь привела Реку в движение. А Ворон — кто скажет, отчего он поступает так, а не иначе? Но наверняка можно сказать — он не подчиняется ни твоим, ни моим желаниям. Нгангата тебя и вовсе не знал, и какой прок ему было помогать Перкару? Ты уж не обижайся, Перкар. И, однако, он все время ему помогал.

— Но Тзэм, — прошептала Хизи и всхлипнула. — Квэй, Ган… Королевские гвардейцы…

Она спрятала лицо в складках юбки Братца Коня и затряслась от рыданий. Перкар, смущенный, извинился и отошел от костра. Он вышел на площадь и стал бродить среди колючек и кустарника, подставив прохладному ветру спину.

Королевские гвардейцы… Разве не он убил их? Напрасно он искал в своей душе хоть отголосок раскаяния — подобия того чувства вины, которое поселилось в нем после гибели почти всех участников похода Капаки. Вместо этого он чувствовал только смутное сожаление, что эти люди встали ему поперек дороги.

— Всякий человек умирает, — сказал Харка.

— И живет, — возразил Перкар. — Так что это не ответ.

— Ну и что же? Взвесь поначалу бремя, а потом уж неси, не жалуясь.

— Я предпочту иное, — сказал Перкар. — Пусть считают меня себялюбцем.

— Да, ты предпочитаешь служить себе, а не другим, — заметил Харка. — Это мне известно.

— Могу ли я освободить тебя? Как это сделать?

— Не знаю как. Но спасибо за добрую мысль.

— Свобода не вполне для тебя, но я все же рад тебе.

Вернувшись в деревню, Перкар услышал тихое, знакомое пение, доносившееся из-за узловатых сосен. Присев на камень, он проследил, как краешек солнца исчез за дальней черной скалой на западе.

Когда пение прекратилось, из сосновой рощи вышел Нгангата с луком в руке.

— Пора ужинать, — сказал он, замявшись.

Перкар кивнул. Раздумывая над тем, что бы это могло быть, он свел брови.

— Пойдем, — сказал Нгангата голосом мягким, как вечерний воздух.

Перкар покачал головой:

— Нет, я… Братец Конь конечно же был прав. На что тебе было помогать мне?

Рот Нгангаты дернулся. Он вгляделся в даль, на гаснущее небо, и прошло много времени, прежде чем он вновь взглянул в глаза Перкару.

— Перкар, — вздохнул Нгангата. — Ты слишком много думаешь. Слишком много… Пойдем ужинать, я и мой лук голодны.

Перкар стоял в нерешительности. Его видения рассеялись, как горстка пыли. Он отряхнул штаны и подошел к Нгангате.

— Спасибо, — сказал он.

Нгангата, отведя взгляд, кивнул.

— Пойдем поужинаем.

И когда друг улыбнулся, Перкар улыбнулся ему в ответ.

— Принцесса?

Хизи, разбуженная знакомым голосом, подумала, не сердится ли на нее Тзэм и что Квэй приготовила на завтрак. Но явью, а не сном, были красные пески и незнакомые голоса. Но Тзэм — Тзэм был с ней рядом. Он ей не снился.

— Тзэм! — Хизи бросилась к нему, спрятала лицо на его необъятной груди. — Ты будешь жить, Тзэм!

Великан слабо ухмыльнулся.

— Не теряю надежды, принцесса, уж ты поверь мне.

Он рассеянно оглядел кипарисовые столбы и закопченные сажей стены хижины, в которой их поселили.

— Не понимаю, где мы находимся, — признался Тзэм.

— Дай я напою тебя, — предложила Хизи. — И потом все расскажу.

Девочка похлопала его по плечу и вышла к источнику внизу холма, который показала ей Утка. Ей нужно было столько всего рассказать Тзэму — столько всего неясного… И потом, Хизи многого не знала. Где теперь Ган и Квэй? Уж не замучили ли их после побега Хизи? Может, их уже нет в живых? Наверное, она никогда не узнает об их судьбе. Зачерпнув воды, Хизи на миг пожалела, что отказалась от своей силы. Ведь тогда она могла бы спасти Гана и Квэй. Но если бы то пламя разгорелось в ней до конца, она сама пропала бы и много, много людей погибло бы тогда…

Тзэм с жадностью выпил воду и с расширившимися от изумления глазами выслушал все, что случилось, пока он был в забытьи.

— Что же нам теперь делать? — спросил он у Хизи.

— Не знаю, — ответила девочка. — Надеюсь, ты останешься со мной. Я не перенесу разлуки с тобой.

— Конечно же, принцесса, я твой верный слуга.

— Нет, — возразила Хизи. — Я больше не принцесса, и ты не слуга. Ты теперь останешься со мной только по доброй воле.

Тзэм кивнул и сел на постели, задумчиво глядя сквозь яркий прямоугольник дверного проема.

— Мне бы хотелось выйти из дома, — сказал он.

— Но я не знаю…

— Пожалуйста…

Она не могла помочь Тзэму встать на ноги, но, как оказалось, он нуждается только в ее разрешении. Выбравшись на солнышко, Тзэм прислонился к беленой стене хижины и всмотрелся в даль.

— Мне бы хотелось разыскать племя, откуда родом моя мать, — сказал он. — Она часто рассказывала мне о них…

— Мы можем отправиться туда вместе, — предложила Хизи.

— Не сейчас, — сказал Тзэм, — но потом когда-нибудь…

— Когда-нибудь, — повторила Хизи и улыбнулась. Она положила руку ему на плечо и тоже вгляделась в даль.

ЭПИЛОГ. ОСЕНЬ