Дети военной поры

После контузии, уже в конце войны, он остался в Москве, кончил ремесленное училище. Исполнилось восемнадцать лет — пошел в армию. И только в конце второго года службы встретил знакомого по фронту командира: «Жданко! Как ты в армии оказался? Ведь фронтовикам год войны за два засчитывается!»

Оказывается, ему неудобно было призывной комиссии о себе рассказывать. Сверстники служат, а он?

И после службы в армии мало кто знал о прошлом электросварщика Жданко. Ценили как прекрасного специалиста. Объездил Жданко полмира, варил трубы во Франции, Афганистане, Монголии.

Юрий Иванович Жданко живет в Витебске. Он часто бывает в пионерских отрядах, ведет переписку со многими школами.

О чем рассказывает пионерам? Конечно, о своих товарищах. О комиссаре дивизии Лоскутове. О командире взвода связи Козлове, которому обязан уроками арифметики и грамматики. О пулеметчике Быстрове, который работал на «станкаче» как артист. О комсорге Тюрине, санинструкторе Вере, минере Блохине.

Меньше всего говорит о себе.

Дети на войне. Может быть, самая страшная, самая горькая ее страница. Неокрепшие души, открытые ужасам войны. Неокрепшие руки, сжимающие автомат или гранату. Но война — народная — не обошла их стороной. И дети оказались достойными отцов.

В Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны есть стенд, на который нельзя смотреть спокойно: здесь только детские лица, тонкие шейки, детские чубчики или косы… Пионер Марат Казей принял неравный бой с целой оравой гитлеровцев… Юная подпольщица Зина Портнова на допросе застрелила фашистского офицера… Белорусский мальчик из деревни Байки Тихон Баран завел в непроходимые болота отряд гитлеровцев.

Сегодня мы помним и чтим не только погибших. Живут среди нас те, кто отдал войне детство, прошагал фронтовыми дорогами вместе со старшими…

Живет в Гомеле коммунист Виктор Кучерявый, бывший связной партизанской бригады «Большевик». Дважды побывал он в фашистских застенках, выжил после расстрела. В Ужгороде знают Виктора Пашкевича — бывшего диверсанта партизанского отряда, в Душанбе — адъютанта командира партизанского отряда, бывшего юнгу Федора Москалева, в Витебске — подпольщиков братьев Петровичей…

А годы открывают все новые и новые имена.

В День Победы в Москве встречались ветераны 4-й ударной армии. Приехал в Москву и Юрий Жданко. Пришел на площадь Коммуны. И сразу увидел боевых друзей. Годы сильно изменили их, но и постаревших, поседевших он узнал их. Подошел к одному, другому: «Узнаешь?» На него смотрели недоверчиво. Нет, его не узнавали. До тех пор, пока не назвался сам. Достал фронтовую фотографию: среди замершего строя бойцов мальчишка в пилотке, никому не достающий даже до плеча.

Неудивительно, что его не узнали. Ведь спустя почти сорок лет после победы ветерану войны Юрию Ивановичу Жданко лишь пятьдесят.

Ю. Алянский Танец в огне

Когда говорят о детях блокадного Ленинграда, обычно вспоминают Таню Савичеву, лист ее дневника, известного сегодня на всех континентах. Но были и другие маленькие девочки и мальчики, по разным причинам оставшиеся в осажденном городе. Они разделили судьбу Тани Савичевой. Вот несколько строк из письма другой Тани — Богдановой. Она писала на фронт, отцу:

«Дорогой папочка! Я знаю, что вам тяжело будет слышать о моей смерти, да и мне помирать больно не хотелось, но ничего не поделаешь… Сильно старалась поддержать меня мамочка, она даже отрывала от себя и от других… 8 апреля она меня одела и вынесла на руках во двор на солнышко. Дорогой папочка, вы сильно не расстраивайтесь… Я лежу и каждый день жду вас, а когда забудусь, вы мне начинаете казаться».

Это трагическое письмо опубликовала в конце 1981 года «Ленинградская правда».

Подобная судьба могла постигнуть и Нелли Раудсепп, и Валю Лудинову, и Геннадия Кореневского, и Веру Мефодьеву, и Валю Клеймана. Но с ними произошло чудо. В конце самой страшной — первой — блокадной зимы всех их разыскал Аркадий Ефимович Обрант, бывший балетмейстер Ленинградского Дворца пионеров.

Придя в город, старший лейтенант Обрант отправился во дворец. В саду, смерзшиеся и припорошенные снегом, лежали трупы — не хватало сил хоронить всех. В прекрасных залах бывшего Аничкова дворца, где еще недавно шумели юные поэты и астрономы, физики и танцоры, теперь звучало только глухое эхо шагов. Впрочем, как давно было это «недавно»! В политотделе 55-й армии, оборонявшей Ленинград, старшему лейтенанту Обранту, командиру агитвзвода, приказали найти бойцов, умеющих танцевать.