Дети войны

Книги – это тоже поддержка в трудное, даже страшное время. Они воспитывают человека, засеивают его душу ростками добра, человечности и, конечно, истинного патриотизма.

Таковы и «Дети войны» Нины Рябовой – очень нужная сейчас книга.

Андрей Щербак-Жуков,

поэт, прозаик, критик

Вступление

Сборник рассказов включает несколько глав, раскрывающих детские впечатления военной, послевоенной поры, наблюдения, раздумья о людях труда, о судьбе деревни.

Детство было трудным, но светлым и чистым. Дети жили надеждами, дружили, помогали взрослым. Многое умели делать и делали хорошо. Не были нытиками, ни на что не жаловались. Были частичкой бригады одной из вологодских деревень, где остались одни женщины. Ни у кого не было отцов. А дедушка был один на всех – дед Финаен.

Они постигали особенности сельской жизни, самозабвенно любили маленькие речушки и большую красавицу реку Кубену, лесные дорожки и тропинки, лесные дали. Им были понятны деревенские предания, простая, напевная речь бабушек, меткие, образные выражения взрослых людей. Они хорошо учились, трудились, когда стали взрослыми. Любили и мечтали.

Книга способствует пониманию путей формирования творческой личности – духовно богатой, нравственно чистой, помогает сохранить память о ценностях и традициях, которые свойственны простым русским людям.

Я понимаю и принимаю, что сегодняшнему человеку совсем не интересен быт и любые страдания минувших людей. Но мы-то существовали и ждали хоть какого-то будущего на завтра и на потом.

Александр Рулёв-Хачатрян

Родник души моей – малая Родина

Родилась я в деревне Алфёровская Михайловского сельского совета Харовского района Вологодской области. Это в восемнадцати километрах от районного центра.

Деревня маленькая, на горе, можно смотреть во все четыре стороны, любоваться проходящей дорогой, лесом, соседними подружками-деревеньками – такими же маленькими, как и наша. Говорили, что за лесом находится Вологда.

А какая она, Вологда?.. Да, это город. А какой? Я бывала только на Харовской станции, когда меня везли в больницу после полученной травмы, видела железную дорогу, поезда, слышала паровозные гудки. Наверное, и Вологда такая же шумная, и человеку там неуютно.

А раз так, нет лучше места на Земле, чем наша деревенька! Мы никуда не отлучались из Алфёровской, жили спокойно, играли, бегали, рядом с нами взрослые люди трудились, мы помогали им. Было голодно – всем голодно. Был праздник – для всех праздник.

Дни летели быстро, мы росли, уже не так беззаботно было на душе. Стали всматриваться в окружающих людей, вслушиваться в их разговоры. И деревеньку нашу перестали видеть самой весёлой и беззаботной.

Вот каким я помню своё детство. Своё военное детство. Первые впечатления.

Война… Это моё детство…

Нет, по нашей деревеньке не грохотали танки, над нами не свистели пули.

Детство было трудным, но светлым и чистым. Мы жили надеждами, дружили, помогали взрослым. Мы многое умели делать – и делали хорошо.

Мы заготовляли веники для колхоза, драли ивовое корьё, пасли скот, носили воду из колодца, пилили дрова, вязали снопы, дёргали лён, разбирали семенной картофель перед посадкой, ходили за три с половиной километра в школу, играли в незатейливые игры…

Детские впечатления определили всю дальнейшую жизнь.

Наши вёсны промчались быстро… «Осталось их в обрез…»

Грустно, но пора подвести итоги.

Жители нашей деревни

Какие же они – живущие рядом с нами люди?..

Наши соседи, прежде всего.

Дуня Кабалина. Иногда её называли Евдокией. Но чаще – просто Дуней. Или Дуней Мишиной. Нет, это не фамилия. Миша – это её погибший в войну муж. В деревне была ещё одна Дуня. И тоже по имени мужа звали – Дуня Сёмина.

Дуня Кабалина была небольшого роста, всегда в белом платочке, в чистом фартуке. Лицо красивое, глаза большие, голубые, как весеннее небо. Говорила она тихо, почти шёпотом, улыбалась как-то загадочно.

– Ираида, – обращалась она к нашей бабушке. – Радость-то какая: старший сынок приходил ночью.

– Ой, конечно, это радость, пришёл к матери. Ты так ждала, молилась. Думала невесть что. А в деревне-то судачили: и в живых нет, и в тюрьме… Радость, конечно, радость.

– И пообещался снова приехать, купить материи на юбку. А я попросила крендельков маленьких. Вот мы уж с тобой попьём тогда чайку!

– Ой, попьём, Дуня, попьём.

Она стала приходить к нам каждый день, улыбалась, говорила всегда одно и то же:

– Вот приедет сынок…

Но сын не приезжал. И снова молва прокатилась по деревне: нет больше сына у Дуни Мишиной. А она его, свою кровиночку, очень ждала. Перестала спать, есть, заболела. Ничто её не радовало. Она по-прежнему приходила к нам, но голос звучал ещё тише, слёз больше уже не скрывала.

– Ой, Ираида, Ираида… Видимо, не дождаться мне своего сыночка. Не дождаться…