Дети войны

— Ты показал мне флейту, я благодарен. Мы заключили союз. Теперь я должен вернуться к своим воинам.

Эрай кивает, вскидывает руку.

— Победы и счастья твоему народу, — говорит он.

Переводчик откидывает полог шатра, и я выхожу из полумрака в солнечный свет.

40

Мы уходим.

Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к этому, — слова вспыхивают, взрезают мир. Беззвучный голос невозможно перепутать ни с одним другим, — он черный, багряный, заполняет небо, сметает все на своем пути.

Я кивнула, словно Мельтиар мог видеть меня.

Первой мыслью было подхватить оружие, выйти из шатра, но я остановила себя. Здешние воины заметят, что я собралась в путь, могут догадаться про безмолвную речь, а им незачем об этом знать.

Я отодвинула занавеску, встала на пороге. Когда Мельтиар уходил, небо было чистым, а сейчас набежали облака, высокие, рваные, похожие на дымку. Лагерь казался притихшим, лишь изредка в шорох ветра и звон бубенцов вплетались далекие голоса, шаги, конское ржание. Должно быть, почти все воины сейчас далеко, сражаются за рубеж на истоптанной равнине или в предгорьях. Что за странная война у них? Битвы в условленных местах, в урочное время, как игра.

Мельтиар еще не появился, но я слышала его шаги, — здесь, на чужой земле, они были такими же как дома, и такими же, как на шатающейся палубе корабля. Когда я научилась так хорошо различать их?

Потом показался он сам. Следом шел старый переводчик, а затем из ближайшей палатки вынырнул и второй.

— Собирайся, — сказал Мельтиар, подойдя. — Задача выполнена, нам пора.

Я видел флейту.

Его мысль мчалась в потоке чувств, тоска и радость сплетались нераздельно. Я зажмурилась на миг — мне показалось, что слышу другую флейту. Ту, чей голос был знаком мне, ту, что призывала нас на войну.

И заключил военный союз.

Я хотела спросить, но вопрос был слишком страшным, а мысли теснились суматошно, не давали сосредоточится. Мы добрались до другого мира, заключили союз с другим народом, узнали, что флейта существует — но не заберем ее? Чувства, пылавшие в прикосновении Мельтиара, ясно говорили мне: нет, не заберем, не обманем доверие этих людей.

«Тебя не будут судить за это?» — вот, что я хотела спросить. Но лишь кивнула, вернулась в шатер за оружием и вышла, готовая отправиться в путь.

Переводчики проводили нас до последней палатки. «До моря неблизкий путь, — сказал тот, что был старше. — Если задержитесь у нас до заката, то доедете с почестями, на колесницах». «Не нужно, — ответил Мельтиар. — Мы привыкли к дальней дороге».

Теперь лагерь остался позади, и я пыталась почувствовать, где же кончается пространство, окруженное незримой стеной, где исчезает магическая защита. Я думала, что увижу колесницы, стоящие ровным кругом — но их не было, лишь часовые с высокими пиками и лентами на шлемах. А дальше — равнина, истоптанная, пыльная, пустая.

Я смотрела под ноги, на помятые травинки, упрямо тянущиеся к солнцу. Прислушивалась к чувствам и звукам, но поняла, что мы миновали барьер, лишь когда Мельтиар до боли стиснул мои пальцы и сбился с шага.

— Ты теперь видишь их? — спросила я, подняв взгляд.

Мельтиар кивнул. Волосы упали ему на лицо, ветер теребил их, осыпал пылью.

— Не всех, — ответил Мельтиар. Он снова шел ровно, смотрел вперед, но и голос и прикосновение говорили — случилось что-то ужасное, непоправимое. — И они не здесь.

— Где они? — Я едва услышала свои слова — шепот, уносимый ветром.

Я знала, что не должна бояться, должна быть бесстрашной, Мельтиар выбрал меня за это, — но мысли клубились, как облака в шквал, не давали успокоиться. Что если люди, с которыми мы заключили союз, заманили Мельтиара в лагерь, чтобы подстеречь и уничтожить наш отряд? Но почему тогда отпустили нас? Или это ловушка и надо ждать удара? Или…

— Они далеко, — сказал Мельтиар. — Дома.

— Дома? — переспросила я, не понимая.

— Да. — Мельтиар кивнул и указал в сторону невидимого отсюда моря. — В городе.

Я мотнула головой, пытаясь сосредоточиться, понять, как такое может быть. В городе. В безопасности. Но не все. Мельтиар видит не всех. Может быть, и невидимые в безопасности, где-нибудь рядом, под защитным барьером?

Но даже если бы остальные отплыли без нас — а они бы так не сделали — за один день невозможно преодолеть море. Как они вернулись?

Будь готова сражаться. Мысль Мельтиара была приказом — словно мы снова оказались на войне и вокруг кипело сражение. Мне стало легче. Но не подавай виду.

— Когда лагерь скроется из виду, — сказал он вслух. — Я перенесу нас к морю.

Темнота опалила меня, затмила свет и звуки, лишила дыхания на миг, — и тут же схлынула. Осталось лишь ее эхо: острое покалывание на коже, горечь на губах, неуловимый вкус боли. Все то, о чем Мельтиар молчал, пока мы шли по пустынной равнине, под шелест ветра и крики незнакомых птиц.

Если он чувствует каждого предвестника, знает, когда гаснет каждая звезда, — то что же было с ним на войне? Как он выдержал столько смертей?