Дети Времени всемогущего

– Гьомар! – Герцогиня лишь слегка повысила голос, но служанка умолкла, хоть и не ушла. Ну и пусть стоит. Инес отвернулась, провела рукой по спинке кресла, в котором недавно сидел брат, затем медленно побрела по комнате, перебирая бирюзовые чётки. Карлос купил их у Сами Абдедина перед поездкой в Муэну. Тогда ювелиры-синаиты не скрывали ни собственных имён, ни собственной веры, а иметь с ними дело не считалось греховным. Муэнская резня унесла не только Карлоса, она покончила с прежней Онсией. Да, какое-то время люди жили, как прежде, но и листья опадают не сразу. Кого-то осень хватает раньше, кого-то позже, но не уцелеть никому.

– Гьомар, вынеси цветы. Они завяли!

– Сейчас, сеньорита!

Если б не Хайме, она бы уехала в Ригаско ждать сына, шить шелками и слушать южный ветер. Брат, тот все ещё воюет с хаммерианами, а ей просто хочется все позабыть и жить, сбежав от сумрачной роскоши королевского замка, высочайшего покровительства, навязчивого внимания придворных. В рощах Ригаско она бы вновь стала женщиной по имени Инес…

– Маркиза де Хенилья, графиня де Альконья де Áламонегро! – равнодушно возгласил слуга.

Инья поправила выбившуюся из причёски прядку и разгладила складки вуали. Вдова Льва Альконьи встречает вдову Орла Онсии. Завтра об этом узнают во дворце и сочтут трогательным. Послезавтра под окнами зазвучат романсы в честь двух сиротливых голубок.

– Донья Инес! – Мария замерла на пороге. Она стала ещё красивей и ещё беспомощней, чем во время их последнего свидания.

– Входи, – чтобы поцеловать маркизу в лоб, пришлось привстать на цыпочки. Герцогиня невольно улыбнулась и, чуть поколебавшись, добавила: – дитя моё!

Гостья была младше хозяйки на двенадцать лет и выше почти на голову. Судьба одарила дочь незначительного идальго высокой грудью, белой кожей и прекраснейшими в мире глазами цвета моря. Великий Хенилья был сражён наповал без единого выстрела; о том, что чувствовала шестнадцатилетняя Мария, не думал никто.

Супруги казались счастливыми, но брак оставался бездетным. На четвёртый год маркиза отправилась к Пречистой Деве Муэнской в надежде вымолить ребёнка, а вернулась вдовой. Дона Гонсало убили прямо в собственном доме. Никто ничего не слышал, собаки и те не залаяли. Мария горевала, очень горевала, в этом Инес не сомневалась, но любая боль проходит. Если её не поить по ночам своей кровью.

– Моя сеньора, – гостья удивлённо оглянулась, – ваш брат… Он не пришёл? Это из-за меня?

– Хайме ушёл, – торопливо произнесла Инес, – его куда-то вызвали.

3

Секретарь ещё не распахнул дверь, а Коломбо уже нежно ворковал. Значит, его желает видеть Торри́хос. Так и оказалось. Кардинал-инкверент возвышался за дубовым столом убелённой сединами горой. Напротив Его Высокопреосвященства тонул в кресле герцог Пленилýнья. Глава Протекты собственной персоной. Неплохо для воскресенья! Хайме поклонился и застыл, опустив глаза, как и положено смиренному служителю Господа. Коломбо незамедлительно перепорхнул на окно поближе к голубю кардинала. Тот слегка шевельнул крылом и нахохлился – выказал равнодушие. Коломбо с фидусьярами низших вёл себя не лучше.

Торрихос что-то шепнул герцогу, и тот кивнул лысой, утонувшей в складках шеи головой. Внешне клирик и вельможа разнились, как лев и черепаха, по сути же оба были драконами, мечтавшими пожрать друг друга. Хайме надеялся, что повезёт Торрихосу.

– Мир тебе, брат Хуан, – объявил Торрихос, и Хайме понял: ему снова придётся огорчить Пленилунью. Что ж, не в первый раз и, если повезёт, не в последний.

– Во имя Господа! – Инкверент почтительно поцеловал благословляющую руку. Теперь главное уразуметь, что нужно делать и чего делать ни в коем случае нельзя.

– День воскресный создан для благочестивых размышлений и отдыха, но долг призывает нас в любое время. – Кардинал обратил взор на вельможу и отечески качнул сединами. – Герцог де Пленилунья, не желая отвлекать нас от молитв, совершил ошибку, хоть и руководствовался лучшими побуждениями. Тем не менее счастливый случай разрешил недоразумение. Как твои раны, брат Хуан? В силе ли ты приступить к работе во славу Господа?

– Я здоров, – коротко произнёс Хайме, понимая, что драконы снова сцепились. Прошлая схватка завершилась победой Протекты и преждевременной кончиной троих благородных дворян и одного монаха. Похоже, Торрихос вознамерился отыграться, а его высокопреосвященство бьёт наверняка.

– Тем не менее тебе не следует уподобляться нашему доброму герцогу, – губы Торрихоса раздвинула теплейшая из улыбок, – сеньор Пленилунья не жалеет себя… Именно так, сеньор, не спорьте со мной! Вы уподобляетесь тому коню, что, понукаемый долгом и гордыней, тянет всё бóльший груз и бежит всё быстрее, рискуя рухнуть под тяжестью невозможного.

– Ваше высокопреосвященство преувеличивает, – будь улыбки клинками, какой бы сейчас поднялся звон! – я всего лишь исполняю свой долг.