Дети времени

Она чувствует страх, нарастающее беспокойство, которые заставляют ее топать ногами и дергать педипальпами. Ее народ больше приспособлен к нападению, а не к обороне, но в данном конфликте им не удалось удержать инициативу. Ей придется импровизировать. На дальнейшее планов нет.

Она может погибнуть: ее глаза заглядывают в эту пропасть и питают ее страхом уничтожения, прекращения существования, этот страх, наверное, наследует все живое.

Посыльные и наблюдатели, рассаженные высоко на деревьях – так высоко, куда только доходят тканые уровни Семи Деревьев, – передают сигналы. Сигналят они регулярно. Сигнал представляет собой обратный отсчет: сколько осталось времени до прихода врага. Коммуникационные нити, растянутые между деревьями, и множество тканых жилищ гудят от речей, словно население взъярилось на неизбежность своего уничтожения.

Ни смерть Порции, ни разрушение Семи Деревьев не неизбежны. У города есть свои защитники, ибо в это время, в этот век, каждое поселение пауков имеет профессиональных воинов, которые все время готовятся исключительно к сражениям, и Порция находится здесь с дюжиной воинов из Большого Гнезда, чтобы поддержать своих родичей. На них доспехи из дерева и шелка, они вооружены пращами. Они – миниатюрные рыцари своего мира, встающие на пути врага, который превосходит их численностью в сотни раз.

Порция понимает, что ей надо успокоиться, но поднявшееся в ней возбуждение подавить не удается. Ей необходима какая-то внешняя поддержка.

Она находит ее в верхней точке центрального дерева-гнезда. Здесь располагается просторный шатер из шелка, стенки которого выплетены геометрическими узорами: пересекающиеся нити протягивались в соответствии с четким планом. Там уже находятся несколько ее сородичей, пришедших искать успокоение в мистическом – в уверенности, что в этом мире есть нечто большее, чем способны уловить их чувства, что существует большее Понимание. Что даже когда все потеряно, не все будет потеряно.

Порция присаживается рядом с ними и начинает ткать, создавая узлы на нити, которые превращают числа в язык, в священный текст, который пишется заново всякий раз, когда кто-то из ее народа преклоняет колени в медитации, а потом пожирается при вставании. Она родилась с этим Пониманием, но также научилась ему заново, придя в Храм в раннем детстве – также, как пришла сюда сегодня. Врожденное, записанное вирусом Понимание этих математических преобразований, которое она унаследовала, не вдохновляло ее так же, как когда ее вели по этим последовательностям ее учителя, медленно приближая к потрясенному пониманию, что эти якобы произвольные цепочки чисел описывают нечто такое, что выше простого изобретения, – самоочевидную и внутренне непротиворечивую вселенскую истину.

Конечно, в Большом Гнезде, у нее дома, находится кристалл, вещающий эти истины в своей собственной невыразимой манере: такие же есть в большинстве самых крупных гнезд, и паломники из меньших поселений часто преодолевают немалые расстояния, чтобы их увидеть. Ей случалось наблюдать, как принесшая обет жрица прикасается к кристаллу своим металлическим щупом, ощущая пульсацию послания с небес, вытанцовывая небесную арифметику для прихожан. В такие моменты, как известно Порции, сам Посланник пребывает в небе над ними, совершая свой непрерывный путь, как ночью, видимым, так и скрытым ярким дневным светом.

Здесь, в Семи Деревьях, кристалла нет, но просто повторить это послание в его удивительной, но внутренне непротиворечивой сложности, выпрясть, поглотить и снова выпрясть – это успокаивающий ритуал, который умиротворяет разум Порции и позволяет ей хладнокровно встретить то, что скоро неизбежно случится.

Ее народ разгадал математические задачи, поставленные вращающимся на орбите спутником – Посланником, как они его называют, – выучивая доказательства сначала простым повторением, а потом с подлинным пониманием, в качестве гражданского и религиозного долга. Вторжение этого сигнала привлекло внимание почти всех представителей ее вида за очень короткое время – из-за их врожденной любознательности. Здесь нечто явно пришедшее извне, и это их завораживает, говорит им, что в мире есть нечто большее, чем они способны постичь, – и это ведет их мышление в новых направлениях. Красота математики обещает полную чудес вселенную – если только они смогут дотянуться своими мыслями чуть дальше: этот скачок они почти – но не совсем – способны совершить.

Порция ткет, распускает и снова ткет, прогоняя снедающий ее трепет, замещая его неоспоримой уверенностью в том, что в мире есть нечто большее. Что бы ни происходило сегодня – даже если ей суждено пасть под облеченными железом челюстями врагов, – жизнь имеет еще одно измерение помимо того, что она способна воспринимать и планировать, и потому… как знать?

А когда наступает время, она выползает из храма и идет вооружаться.