Дети всегда правы

В одиннадцать утра Мелани и Брюно вышли на улицу Бастион. День намечался долгий. Пройдя через туннель, они скрылись от журналистов. Повернув на бульвар Бертье, Брюно предложил жене немного прогуляться, прежде чем снова закрыться в гостиничном номере, однако Мелани была без сил.

* * *

Они вернулись в номер час назад, и Мелани решила принять ванну. Ее бил озноб, и она никак не могла согреться.

Брюно ходил кругами по комнате, не силах присесть.

Накануне они перебросились лишь парой слов. Брюно поддерживал жену и по дороге в полицию, и в кабинете Седрика Берже. Мелани могла положиться на мужа, как и все эти годы, однако он не решился обнять супругу. Не решился взять за руку, прижать к себе.

Ее муж, любимый муж. Такой надежный, такой преданный. Муж, которому она изменила.

Теперь она могла разглядеть, увидеть напряжение в его спине и бедрах. «Комок нервов», — подумала она, не осмеливаясь подойти к нему.

Накануне она во всем призналась. У нее не было выбора.

После допроса в полиции Грегуар Ларондо без конца ей названивал. Мелани понятия не имела, где он раздобыл ее номер. В первый раз Брюно каким-то чудом ничего не слышал. Мелани отошла в сторону и рассказала Грегуару, что знала о продвижении расследования и принятых мерах. Она твердо попросила его больше не звонить, однако три часа спустя тот снова набрал ее номер. По его голосу Мелани поняла, что этим все не закончится. Что-то плотное, до сих пор сдерживающее его тревогу, дало трещину: Грегуар хотел знать о деталях расследования, участвовать в поисках. Он не мог оставаться в стороне, когда его дочь в опасности. Грег потерял голову.

Тогда по совету Клары Руссель, которая не могла гарантировать, что Брюно никогда не узнает о допросе Грегуара Ларондо, Мелани решила все рассказать мужу. Опуская детали, перейдя к самой сути, она рассказала о том вечере десять лет назад и о встрече с Грегуаром несколькими годами позже. Сжав кулаки, Брюно слушал и не перебивал. Мелани видела, как сжимаются его челюсти — точно так же, как в тот день, когда он подрался прямо на улице с мужчиной, который сделал вид, будто плюет вслед Мелани.

Затем Брюно встал, не говоря ни слова, и закрылся в спальне. Все это время Мелани неподвижно сидела на диване в гостиной.

Выйдя из спальни, Брюно с красными глазами заговорил тоном, которого Мелани за ним никогда не замечала. Тоном, который не потерпит ни сомнений, ни возражений. Ее мягкий, податливый Брюно вынес вердикт: Кимми — его дочь, он в этом уверен. Разговор закрыт. На их долю выпал настоящий кошмар, так что нужно держаться вместе. Нельзя тратить энергию на ссоры или ошибки. Впереди битва поважнее.

Теперь Брюно смотрел в окно. Мелани слышала его громкое, очень громкое дыхание. Ожидая, пока наполнится ванна, она включила телевизор, случайно попав на один из тех каналов, по которым сутками крутили новости. Она начала прибираться, как вдруг услышала голос своей матери и осторожно подошла к экрану.

С микрофоном у подбородка ее мать изображала озабоченность.

— Да, это ужасное испытание для дочери и зятя. Конечно, они держатся, но мы все очень волнуемся за малышку. Если бы мы хотя бы знали, в каких условиях ее держат. Знаете, детей иногда находят в таком состоянии… У полиции нет никаких зацепок — вот вам правда. А педофилов везде полно, месье. Только об этом и думаем.

Камера снимала ее крупным планом, чуть под наклоном. Ее лицо раскраснелось.

— У вас есть новости от Мелани?

— Она держится. Они ждут, мы тоже ждем. Ох, как тяжко… Тяжко…

Мелани Кло схватила пульт, выключила телевизор и рухнула на диван. Брюно не двинулся с места. Мелани разрыдалась. С момента исчезновения дочери она много плакала, но каждый раз, когда стенания подбирались к горлу, ей удавалось сдерживаться. Несколько раз она чувствовала себя на краю пропасти, готовая рухнуть, упасть в любой момент, но все же овладевала этой волной, порывом, этой темной силой, влекущей на самое дно, где не на что опереться, где нет помощи, откуда уже не выбраться. Мелани не могла себе этого позволить. Она должна была держать себя в руках и Выстоять. Выжить.

Но в этот раз волна оказалась сильнее. Грудь заходилась от спазмов невиданной ранее силы, будто все ее тело хотело избавиться от паразита, отравы. Нестерпимая боль мешала дышать.

Затаенная, далекая жалоба, жалоба обиженного ребенка — всех обиженных детей — вырывалась из ее горла. Она никогда не извергала ничего настолько ужасного. Она никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Мелани сползла на пол. И тогда ей показалось, будто ее душа покинула тело, чтобы посмотреть со стороны на эту брошенную маленькую девочку, свернувшуюся комочком посреди гостиничного номера, и ей стало невыносимо жаль себя. Она этого не заслужила.

Через несколько минут Брюно отошел от окна, приблизился к Мелани, помог ей встать и обнял.

* * *