Дети выживших (СИ)

Селло отвернулся от Армизия. Растрёпанная женщина с открытой грудью подала ему кусок жареного мяса с костью. Селло улыбнулся ей, взял мясо и впился в него зубами. Сок потёк по подбородку.

Подбородок был небрит — Армизий только сейчас это заметил.

— Хах-кха! — сладко сказала женщина и протянула кусок поменьше Армизию. Армизий воровато оглянулся по сторонам, вытер руку о край изорванного грязного паллия и взял мясо…

Эль-Мен

Пир по случаю победы устроили прямо на портовой площади, возле кораблей, еще остававшихся в гавани.

На самом высоком месте, окруженный телохранителями, сидел Амза. Он пыхтел, слушал, что говорят полководцы, и смеялся, хлопая себя по ляжкам.

Лухар сидел ниже Будэра. Это что-то значило, но только не в его глазах. Главное — одержана ещё одна победа, и какая! Завоевать Эль-Мен — о таком он раньше мог только мечтать.

Другое отравляло ему настроение и не давало участвовать в веселых рассказах тысячников.

Когда Амза подъехал к городу, и знатнейшие граждане Эль-Мена вручили ему ключ от главных ворот, Амза отказался от ключа и от подарков. Он подозвал Будэра и кратко сказал:

— Всех мужчин этого города — перерезать. Женщины станут рабынями.

Лухар услышал этот приказ. Он никак не ожидал, что с городом, который был взят почти без потерь, Амза захочет поступить так жестоко.

— Повелитель, — обратился он к Амзе. — Разреши мне вступиться за Эль-Мен.

— Вступиться за Эль-Мен? — удивился Амза. Покрутил круглой головой с жирным загривком и сказал:

— Мы слушаем тебя, тысячник Лухар.

— Эль-Мену много столетий, — смиренно сказал Лухар, постаравшись не заметить, что его мимоходом понизили в звании — он исполнял обязанности темника и имел право на это звание, — Он всегда славился воинами и доблестью. Никто и никогда не мог покорить Эль-Мен, хотя, говорят, когда-то народы моря, пришедшие с океана, и покорили его… Зачем нам убивать всех? Разве это оставит о нас здесь добрую память?

Амза несколько мгновений пристально вглядывался в лицо Лухара, потом сказал:

— Нет людей — нет и памяти. Никакой. Ни плохой, ни хорошей. Так я говорю, Будэр?

— Так, повелитель! Закон Тамды велит убивать всех мужчин, чтобы никому и никогда не пришло в голову мстить хуссарабам.

— Я знаю закон Тамды… — бледнея, сказал Лухар.

— Молчи! — внезапно взвизгнул Амза. Лицо его покраснело, а щеки затряслись. — Ты чужеземец, хотя и верно нам служишь. Что ты можешь знать о Тамде и его законах?..

Лухар открыл было рот, но встретил тяжелый, с намеком, взгляд Будэра и замолчал.

— Прости, повелитель, — сказал он. — Я только хотел проявить милосердие к людям, которые не были замечены с оружием, когда мы взяли город.

— Это мое дело — проявлять милосердие, — внезапно успокаиваясь проговорил Амза. — Этот город — злой. Ты сам говоришь, что все эль-менцы — воины. Оставишь сегодня в живых мальчиков — завтра получишь воинов… Твоё дело — выполнять наш приказ, Лухар.

Лухар поклонился.

— Позволь же мне выслушать твой приказ. К югу от Эль-Мена еще десятки городов. До самых безжизненных плоскогорий Ардаговы. Дай мне приказ — и я поведу твои тьмы дальше на юг, к последнему краю земли!

Амза с интересом взглянул на Лухара.

— Ты молодец, Лухар. Еще не успел высохнуть от крови клинок, как ты уже говоришь о новом приказе и о продолжении похода.

Лухар поклонился еще ниже. Воевать — его дело. Убивать детей — нет, не его. Лухар всем сердцем жаждал одного — поскорее уйти из Эль-Мена, вырваться из стен, которые вскоре огласят вопли казнимых, — и скакать дальше, дальше, дальше, покуда не кончится под копытами земля…

— Будет тебе приказ. Отдохни немного, — пробурчал Будэр.

— Как скажешь, повелитель, — сказал Лухар Амзе. — День-два отдыха — и снова в путь. Теперь — дальше на юг?

Амза помедлил — и внезапно разразился смехом. Отсмеявшись и вдоволь нахлопав свои жирные ляжки, он сказал:

— Да. Теперь — дальше. Но не на юг, Лухар. Теперь — дальше на север.

Лухар сделал шаг назад и в недоумении уставился на Амзу.

Амза сполоснул руки в поднесенной рабом чаше, встряхнул их.

— Да, ты не ослышался — дальше на север. Власть в Арманатте выпала из рук каан-бола. И от нашей быстроты зависит, чтобы её не подхватил кто-нибудь другой: Камда, Каран-Гу, или даже дряхлый Шаат-туур. Ты понял?

Амза превозмог живот, дотянулся до Лухара и покровительственно похлопал его по щеке.

— Служи нам верно, хум. И потом, когда мы сядем в Голубом Шатре в Тауатте, мы сделаем тебя нашей правой рукой.

Билуогда

Крисс шел по набережной мимо новых кораблей. Просмоленные борта были выкрашены белой краской, и корабли, отраженные в светло-зеленой воде, казались сказочными крылатыми существами.

— Зачем так много кораблей? — наивно спросил Крисс.

— Чтобы плавать, — ответил Гарран. — Мы будем плавать на юг и на север, торговать и богатеть.

Крисс покачал головой.

— Война еще не закончена. Хуссарабы сидят в Ушагане и в Оро.

— И для войны сгодятся мои корабли — надо будет лишь укрепить тараны.

Крисс остановился возле самого большого корабля, у которого на бортах у самого носа были нарисованы большие черные глаза.

— Как называется этот корабль?