Дети выживших (СИ)

Когда он опустил глаза, двор был пуст. Лишь валялись на каменных плитах обломки дверей, дротики, и пылали ручейки масла из разбившихся светильников.

Крики слышались откуда-то издалека — из-за стен, окружавших двор.

Там, за этими стенами, были другие дворы, а за ними, наверное, еще и еще — Нгар догадался об этом, разглядывая стены и башни, возвышавшиеся над ними.

На стенах и башнях шевелилось что-то темное. Нгар напряг слух и зрение, и вдруг явственно почувствовал опасность. Он взмахнул топором — и успел отбить пущенный откуда-то из темноты арбалетный болт. Болт зазвенел на плитах двора, а Нгар отступил в проем дверей. Дождь железных стрел посыпался на него; они летели почти бесшумно, и вколачивались в камни и дерево как гвозди.

Нгару послышалось движение за спиной. Он стал поворачиваться, тут же сообразив, что здесь должен быть другой — парадный — вход.

Когда он повернулся во тьму, что-то ослепительное вспыхнуло у него перед глазами и тяжкий удар обрушился прямо в лоб.

Зазвенел лед. Очень много мелкого, рассыпчатого льда. Нгар опускался в него все глубже, и свет мерк, постепенно отдаляясь, пока не превратился в голубую точку — прекрасную и недостижимую, как звезда Аххумана.

* * *

А потом его снова вырвали изо льда.

Он догадался об этом, когда почувствовал боль, которая переполнила его тело и стремилась вырваться дальше, пожирая вселенную.

Поэтому он боялся открыть глаза: боль могла брызнуть из глазниц.

Кто-то дотронулся до него, потрогал губы и лоб.

— Он теплый. Он теплый, этот ваш снежный воин. Он живой.

Это сказал человек в странной одежде, стоявший прямо над Нгаром. Нгар полусидел в неудобном шестиногом кресле, и руки его были крепко привязаны к подлокотникам.

Нгар сначала чуть-чуть приоткрыл глаза. Ничего не произошло. Его не ослепили, как ему показалось вначале. И тогда он поднял веки и посмотрел вокруг.

Это был дворец, и дворец настоящий — не тот темный зал в музее. И человек, стоявший перед ним, не был похож на клоунов-триумвиров.

— Ты жив, — сказал человек по-аххумски, и Нгар вздрогнул, услышав родную речь. — Хочешь пить? Или есть?

Нгар медленно кивнул, и незнакомец повернулся:

— Дайте ему вина!

Бесшумный человек в богатой одежде оказался возле Нгара, приставил к губам диковинный прозрачный сосуд, пузатый, на стеклянной ножке. Нгар приоткрыл рот и начал пить. И только сейчас понял, как велика его жажда. Он выпил весь бокал, и хрипло сказал:

— Еще!

Его собеседник кивнул, и слуга приставил ко рту Нгара второй бокал. Его Нгар выпил так же жадно, облизал подбородок и глубоко вздохнул. Внезапно он почувствовал облегчение, будто тело перестало принадлежать бренности, и стало невесомым достоянием эфира.

— Кто ты? — спросил Нгар.

Незнакомец улыбнулся. Резкие морщины появились на его смуглом лице, и Нгар понял, что незнакомцу гораздо больше лет, чем показалось вначале.

— Я бог, — ответил он.

— Бог? — Нгар мигнул.

— Да. Бог Нарронии. Бог Великого Озера Нарро, оплодотворившего эту землю. Я бог, а это, — он кивнул на неотступно следовавшего за ним молчаливого человека, — мой апостол. Или, если слово тебе непонятно, — раб, слуга, и одновременно единственный жрец. Его зовут Вадемекум, или просто Ваде. Я сам придумал это имя…

Он снова улыбнулся, склонив голову, отчего густые иссиня-черные волосы слегка закрыли лицо.

— Ты, я думаю, удивлен?

— Нет, — ответил Нгар. — Я видел много разных богов. И всем им было нужно, чтобы я при виде их удивился.

Незнакомец помолчал, обдумывая его слова. Наконец кивнул:

— Да, я понял. Ты побывал во многих странах, у многих народов, которые поклоняются самым разным богам. Иные из них похожи на людей, иные — на животных, иные просто невидимы… Так?

— Так. Я знаю народ, поклоняющийся огню. Знаю народ, обожествляющий своего правителя. Не беда, что правитель смертен, может заболеть, или его могут убить. Следующий тоже будет богом, и ему выстроят храм…

— Ты прав, — сказал незнакомец. — Тогда называй меня просто по имени, как называла меня моя мать — Астон.

Нгар шевельнулся:

— Если ты бог — почему ты боишься меня?

— Потому, что ты можешь быть опасен. Существо, которое пролежало во льду несколько зим, а потом ожило, наводит на мысль о темных силах.

— Опасен богу?

Астон рассмеялся. Зубы у него были на редкость белыми и ровными, неестественно, идеально ровными.

— Если бы я был богом… настоящим богом, — сказал он, отсмеявшись, — я предугадал бы твое появление. Но я, к сожалению, человек во плоти. Я родился человеком, хотя это и было двести лет назад, я и теперь остаюсь человеком, хотя многие части тела уже не мои: они износились, и я вынужден был их заменить. Это отдельная и очень долгая история… Сейчас меня больше заботит другое. И ты смог бы мне помочь.

— Как? — спросил Нгар.

Астон наклонился, пристально поглядел ему в глаза и сказал: