Дети забытых богов. Часть вторая

Николаев почувствовал нервную дрожь в руках, когда потянулся к бумагам. Он передумал брать их в руки сам. Достал из кармана специальные перчатки, попросил одеть Музыканта.

– Что, так всё серьёзно? Вы думаете, они отравленные?

– Не знаю! Я отдал бы это на экспертизу! Вы знаете, с артефактами кто у нас в стране имеет дело?

– Не шутите так, молодой человек!

– Этому документу более 200 лет, а выглядит так, как будто бы его недавно написали! Смотрите, пергамент даже не потрепался от времени. Ни посторонних пятен, ни следов сгиба, ничего! Только он оборван с одного конца. Не удивительно ли?

– Да, я тоже обратил на это внимания, и знаете, он ещё пахнет! Ладаном! Несомненно, ладаном!

– Хорошо! Вы его заприте обратно в сейф, пожалуйста, а лучше в банковскую ячейку. Я думаю, что ему цены нет! В нашей глухомани и такой раритет! Можно снять копию. И работать с ней, если на то пошло.

Николаев видел, что всё сказанное не очень–то радует Органиста. В углу кабинета стоял обыкновенный струйный принтер с ксероксом. Детектив и Музыкант разложили документ на нем, нажали кнопку. Что–то внутри вспыхнуло, вышел почти чистый лист бумаги, совсем не похожий на тот, что ожидали!

– Посмотрите!

– А что случилось с документом?

– С ним всё нормально, он цел, но копия явно у нас не получилась! Тут просматриваются чёрточки, какие-то линии, а содержание отсутствует!

– Что касается чёрточек, я, пожалуй, это могу объяснить! Документ с двойным дном! Это тайнопись! Я постараюсь с этим разобраться. А вот текст, вероятно, его написали таким способом, что современная техника пока не в состоянии с ним справиться! Видимо, тут нужен более чувствительный аппарат! Или дело в краске! Использовали какую-то технологию, которая странным образом его защищает, в данном случае от производства копии на ксероксе. Мы попробуем обычную фотоаппаратуру, сделаем снимки, что нужно увеличим, а оригинал нужно спрятать! Я не перестану повторяться! От греха подальше!»

Органист взглянул на луковицу старинных часов и развёл руками.

– Да банки уже не работают! Если только завтра, с утра! А тут есть сейф!

Николаев осмотрелся, его интересовала сама комната и состояние сейфа.

– Нет! Тут окна без решеток, дверь можно одной ногой выбить, а сейф на руках вынести! Нет, давайте сделаем так, вы оставите на ночь тут пакет размером с тубус и скажете при всех или всем, что воспользуетесь сейфом. А на самом деле всё уберём в моём офисе, это по пути. Заедем, и там разберёмся!

Они так и поступили. Органист оставил внушительный пакет в сейфе администратора, они со всеми простились, забрали женщин и покинули здание. В машине Николаев несколько раз оглядывался, тщательно следил в зеркало заднего вида, но ничего обнаружить не мог.

– Что вы все время оглядываетесь? Кто–то следит за нами?

– Возможно! А может быть, мне просто кажется! А давно у вас болят суставы пальцев?

– Да, давно! Но, постойте, откуда это вам известно?

– Вы всё время перебираете костяшки и трёте пальцы. У вас плохая циркуляция крови, вероятно, это возраст!

Детектив не стал говорить, что краем глаза «увидел» его внутреннее состояние, это могло бы насторожить пожилого человека.

– Да, мёрзнут часто руки! Ничего не поделаешь, издержки профессии. У пианистов это наказание!

В своём офисе Николаев положил тубус в сейф, а другой пакет с подлинным документом отправил в тайник. С некоторых пор у него появился отдельный потайной шкаф для таких, скажем, конфиденциальных вещей! Потом он завёз Музыканта домой и отправился за город. Он точно знал, где находится нужное строение, такая информация была частью его профессии. По приезду хозяйки познакомили его с обстановкой, он посмотрел на двор, на запоры и двери и только покачал головой. Они готовились поужинать. Девушка. Её звали Зарина, она уже пришла в себя, много безудержно болтала. Они перебирали новости, всех своих ближайших знакомых, случаи из жизни, что-то ещё! Это было мило! Разговор в одну сторону, ей видно не хватало такого собеседника. С матерью у них были совсем другие отношения, они понимали друг друга с полуслова. А Николаеву казалось, что он мог слушать её сколько угодно. Он был уже почти родственник, хорошо знакомый им человек, спасший их уже не один раз в прошлом! Потом этот хороший знакомый человек съел всё, чем его кормили. И он мог бы съесть ещё, но внутренний голос сказал ему:

«Хватит! Николаев! Опомнись!»

Потом говорила мать, она достала альбомы с фотографиями родственников. А девушка молчала, просто ходила вокруг, она сказала ещё, что ей значительно лучше. Повеселела.

– И усталость прошла, Я чувствую себя хорошо!

Николаев рассматривал снимки. В этих старинных семейных альбомах на листах не хватало порой снимков, это могло обозначать только одно, что их нельзя было показывать чужим!

– В то время нельзя было иметь связи с врагами народа, с эмигрантами, с диссидентами. Короче, с оппозицией! А все наши дальние родственники ими и являлись! Впрочем, о чем это я? Какая оппозиция? Так, просто другая ветвь!

– У вас явно немецкие корни!