Дети заката

– Во! А эта откуда нарисовалась? Не было же никого… Не из воды же? По виду так не наша – городская… А чо, мужики, может оторвёмся? Что-то давно вот на таких не везло…

– Из воды только русалки появляются, мне бабка моя говорила, – заметил недавно прилепившийся к компании Васёк. – Так ведь она не про нас, ей интеллигентов подавай. А может, она с мужем приехала? И на хрена мы ей? Да я как бы и жениться собрался.

– Много ты знаешь! Про нас, не про вас – какая разница? Дурак ты, Васька! Да кто её спрашивать будет? Своё получит и молчать станет. Тем более, ни она нас не знает, ни мы её, – ответил Блин, наливая в стакан водки. – А ну давай, мужики, для храбрости!

Солнце давно закатилось. Выплывшая из-за небольших туч на горизонте луна проложила свои лунные тропинки по воде. Женщина молча смотрела на реку, босой ногой водила по воде, ломая эти призрачные тропинки. Потом, скинув длинный сарафан и оставшись совершенно нагой, вошла в воду. Она плавала бесшумно в зеркальной серебряной глади, наслаждаясь тёплой водой, потом так же бесшумно ушла под воду и вынырнула у самого берега. На берегу уже изрядно подпивший Блин, увидав голую женщину, засипел вдруг горлом от волнения.

– Вперёд, мужики, пока чистенькая! Чур, я первый! – крикнул Блин и бросился к женщине, надевающей сарафан.

Подбежав, он ухватил её за плечи, стараясь повалить на песок. Но в женщине была сила и ловкость: через секунду Блин уже сам лежал на песке. Но он успел ухватить её за ноги и тоже повалил наземь. Подоспевший Васек и третий, Петро, было навалились на неё, только вдруг истошно заорал Блин. И тут в руках у женщины они увидели сверкающий нож. Ловким движением она успела уже пройтись им по лицу Петра, и тот сидел, зажав лицо руками: из-под ладоней на песок струйкой стекала кровь. Васёк решил дать дёру, но спиной чувствовал, догоняла. Запомнил, оглянувшись на бегу, глаза из-под низко повязанного платка, глубокие, от которых потерял силу в ногах и свалился на песок, словно спутанный, да слова:

– Да ты не воин – трус, я вижу!

Когда очухались, у всех троих раны были одинаковые, будто их специально как бы пометили – резаные носы и разваленные верхние губы. Женщины и в помине не было, только босой след по песку, но и он терялся в траве. Блин, одной рукой закрывая рану, пытался второй рукой натянуть свои джинсы и глухо гундосил:

– Во, сука, уделала! Всю карточку распустила, хоть в деревне теперь не кажись. Во, бля, влипли! Вот тебе и чистенькая…

– Я же жениться собрался, – подвывал Васёк, брызгая кровавой слюной – Теперь-то как? Это всё, Блин, из-за тебя! Выпили бы пива да к клубу. Что, там мало баб? Городскую захотелось.

– Молчи, сам халявы захотел. – Блин, справившись со своими штанами, уже обрёл в голосе твёрдость от накатившего на него страха и унижения от чумовой бабы. – Нас сейчас, только что, опустили ниже унитаза…

И только молчаливый Петро произнёс восхищённо:

– Во баба! Не то что наши шалавы. Свистулька-то твоя целая, Блин? – гоготнул. – А то место у тебя и впрямь у параши.

И уже не дожидаясь своих друзей, Петро направился на взгорок к деревне.

Вытащили из дома фельдшера и заспанную медсестру, те, в свою очередь, не забыли и участкового. Участковый привёз хирурга из райцентра, который штопал и обрабатывал их раны почти всю ночь.

– Ну, что же, правду, видно, ты мне рассказал, Василий, зачтётся тебе, конечно.

– Да уж ты зачтёшь… Не одни портки на нарах сотрёшь.

– Так… А баба, ты говоришь, точно не наша? Интересно… Тут ещё, говорят, мужик шизонутый появился… Не слышал про него?

– Это что у магазина сидел? Видал.

– И что за мужик, не знаешь?

– Леший его к себе увёл. Мужик как мужик, только неразговорчивый.

– Так он что, не местный?

– Мне-то почём знать. Паспорт спрашивать – это по твоей части. Мы его хотели на пузырёк раскрутить, так Сохатый Блина с крыльца спустил. Ты же знаешь праведника… Кулаки как кувалды. Нет бы вежливо: мол, Блин, отойди или ещё как. Так нет! Сразу в рожу… Блин тоже было обиду затаил на Сохатого. Зачем при чужом человеке авторитет подрывать? Ну разве с ним без лома справишься? Да и с ломом тоже навряд ли… Мы просто потом пива взяли и ушли, а потом эта баба… Полоса чёрная, наверное, сегодня.

– А ты с Блином якшаться будешь, тебе и робу полосатую бесплатную дадут, полоса чёрная, полоса белая.

Васёк молча сглотнул слюну, громко хлюпнув. В тюрьму очень уж не хотелось, хотя Блин её всегда рисовал как курорт для него. Но, видя сегодняшнюю его подавленность, Васёк понял, что он всё врал.

– А ты как думал? Что всё с рук вам сойдёт?… Жалко мне тебя, Васёк. Если она подаст заяву на вас, за попытку сядете.

– Так ты же говорил, заява есть? Что же ты меня тогда колоть-то начал, мент?

– А я шутник, Вася. Пошутил, покуда вас ещё лихоманка колотила от встречи с этой бабой, чтобы вы потом в отказ не пошли. А ты вот протокол-то уже подписал. Наукой, Вася, тебе будет, как девок силой брать…

– А мне-то сейчас куда?

– Да пока домой, а там посмотрим…

Васька матюгнулся за свою оплошность и пошёл в ночь, белея свежими бинтами на лице.