Дети заката

— Нашли чему завидовать! При нашей работе иногда и кожу дырявят. Дураки!.. Ладно, пойдём вздремнём хоть немного. Через пару часов Сохатого надо увидеть, да и в район надо ехать, а дел выше крыши… Что это так вороны с утра раскричались? К дождю, должно быть. И не спится им…

Утром, загрузив продукты и простившись с Лешим, Сохатый и Невзор отправились к заброшенным скитам. Гружёная лодка с «Вихрями» быстро вышла на глиссер и через несколько минут пропала за поворотом. И только вода раскатистой волной лениво ворчала на людей, нарушивших её покой, но и она, побившись о берег, затихла. Вернувшись в дом, Леший не обнаружил Ведею: она ушла, ничего не сказав, словно её и не было. Он сел на ступеньки крыльца и задумался:

— Неужели всё это сон…

Вечером Леший с Колесниковым топили баню. В беседке за столом пили крепкий чай и почти не разговаривали.

— Тебе проще, Леший. Ты лесной человек, можешь поверить во всё, что рассказал нам здесь Невзор и что ещё расскажет Ведея, когда вернётся. Мне вот как, когда вдруг всё встало с ног на голову? Слушай, а не мы ли здесь с тобой с ума сходим? Опять же… Это только гриппом можно вместе болеть, а с ума сходить — это всегда поодиночке…

— Можно, наверное, и скопом. Я сейчас ничему не удивлюсь.

— Понимаешь, учился столько лет, и всё, оказывается, брехня… Есть что-то другое, не подвластное нашему разуму… Может, правда, надо прислушиваться к тому, что нас окружает. Только теперь навряд ли что получится. Отошли мы от всего, а компьютер скоро вообще думать нас разучит. Нас-то ещё как-то пронесёт от этого, а вот детей наших — навряд ли.

Коля встал и заходил от костра к беседке. Сейчас Дмитрий и Невзор принесли новое в его жизнь, размеренную и устоявшуюся, а порой скучную кабинетную, они как дуновение чистого ветра. И он глотнул этого воздуха, и совершенно другие мысли заполнили его голову. Пусть даже это шарлатанство или бред больного человека. И то, что ему рассказал Дмитрий, и то, что увидел он сам, вносило сомнения. Как все-таки далека наука от настоящей истины! И она может проявляться во всём, но мы же все упёртые и верим только прописным истинам, которые так далеки от совершенства. Он сейчас только задумался над тем, что будет, если вдруг исчезнет электричество. Вообще возьмёт и исчезнет… В деревне люди ещё как-нибудь проживут, а в городах погибнут, от голода погибнут. По мегаполисам мор пройдёт, как от чумы. Одели землю в асфальтовый саркофаг и берега рек в гранитные мавзолеи, а под асфальтом — мёртвая земля, и вода бежит меж гранита тоже мёртвая: ни попить, ни похлёбку из неё сварить нельзя. Деревья на газонах, как и трава, будто из пластика, не пахнут. В рот возьмёшь листок или травинку — одна горечь и жжение на губах, как после бензина…

Люди стали жить в каменных склепах, и всё выше их строят, будто ближе к солнцу, к чистому воздуху, а сами в это время всё больше отрываются от земли. А камень сосёт жизненные силы — они сами это чувствуют, стараются, у кого средства позволяют, покрыть каменные стены изнутри деревом. Верят, что воздух становится чище и приятнее, и будто дышится легко, и будто деревянная вагонка тоже дышит и отдаёт им своё целебное дыхание. А чем может дышать вагонка, покрытая на три слоя химическим лаком?… Они внушают себе это и живут этим внушением. Это помогает от неврастении, но здоровья не даёт…

Участковый вскинул голову, уставившись вдруг на Лешего.

— Ты знаешь, Митька! Я долго не мог привыкнуть к ванной, когда переехал в город после армии. И к душу тоже. Понимаешь, лёжу в ванной, а у самого ассоциация возникает: я, как покойник, обмываю своё тело, потому что вода из крана тоже мёртвая, отдаёт хлоркой, как в морге. И когда она попадала мне в рот, вызывала у меня брезгливость, до тошноты… А у нас здесь хорошо, дымом банным тянет, хвоей разогретой пахнет. Мы живём в раю!

— Ну, только от рая осталось меньше половины деревни, а если школу закроют, то и вовсе никого не останется. А кто уж уехал в город, не взворачиваются — там ведь проще жить. Сюда приезжают погостить да набраться сил после каменного склепа. А здесь ни работы, ни прочих городских шалостей — пьянство только. Может, от безысходности или от скуки — не знаю…

— Что это, Леший? Конец света…

— Да нет. Скорее только начало… Не зря эти люди пришли и путь нам указывают. Мы заблудились… И мечемся… Только путь нам не открывается. Потому что мы постигли страхи и увеселения рабов. Это политика. Управлять таким народом легко и не страшно, что взбунтуется. А у политиков тем временем капитал накапливается. Чем больше денег, тем выше власть.

— Так мы же все так вымрем!

— Вот почему Невзор и сказал, что мы дети заката…

— А что же делать, Леший?

— У меня нет пока ответов на все вопросы, которые мучают меня. Да и тебя тоже… Может, они и придут — ответы, но на всё нужно время. А сейчас иначе и не скажешь — период сумасшествия.