Дети заката

Слез с лежанки Данила, вышел на улицу. Сонная Лупаня лизнула руку и снова улеглась под угол избы.

— Спишь всё! Ну-ну, чо тебе ещё делать-то? — Прошел по двору. Росы на траве нет. — Дождь будет, Лупаня, а наш горожанин в лес собрался.

Проснулся Сева уже под вечер. Ни туч, ни даже облаков. Посмотрел, высунувшись из лаза пещерки, — уже и земля подсохла. И запах трав исчез — пахнет камнем, землей. «Может, принюхался?» — подумал. Вот в лаз доносит ветерок разные запахи: и трав, и цветов, и реки. Зажигалкой посветил — ничего особенного, расщелина да и только. Но кто-то ночевал здесь когда-то: угли на песчаной поверхности. Да мало ли кого ночь застанет? Вот, видно, и приютился здесь, как он сегодня. Вылез, отряхнул песок со штанов, рюкзак на плечо — спасибо этому дому! Спустился к реке на тропинку: след на свежей глине не его! Словно женщина прошла или подросток — больно уж маленький. По направлению так вроде к кордону. «Проспал и ничего не видел!» — упрекнул себя. Только откуда здесь будет женщина? И тем более ребёнок? Путь-то сюда неблизкий! А дальше, по реке, там и сёл нет… Странно! И уже после дождя, по подсохшей глине проходил человек, скорым шагом пошёл. Вспомнил, как перед дождём Лупаня чего-то выла. Не случилось ли чего с дедом?

Уже на опушку вышел, откуда изба виднелась, успокоилось сердце: дым из трубы идёт. Вот только что-то Лупаня его не встречает. Спят, поди, старые. Поднялся на крыльцо. Вдруг опять запах трав, как в пещерке поначалу. То ли кажется уже, то ли до того им надышался, что этот запах в нём остался.

— Дед, ты дома? — крикнул, расшнуровывая ботинки. — Лупани что-то не видать.

За дверями царило молчание. Скинув второй ботинок, толкнул дверь. Дом был пуст. На столе лежала холщовая сума, стояла глиняная посудина и лежал пук сухой травы. Сева подошел к столу. Запах усилился. Он взял в руки пучок. Да, это был тот самый запах, его нельзя спутать, так как больше нигде он его не ощущал. Он наклонился над открытой посудиной — пробка валялась рядом на столе, — вдохнул запах из нее и потерял сознание. По крайней мере, так ему показалось.

Сева сидел на крыльце, когда увидел деда Данилу. Он шёл по траве босиком в длинной рубахе, подпоясанной цветным шнурком. Рядом бежала Лупаня. Дед изменился. Борода подстрижена, волосы причёсаны, а на лбу стянуты кожаным ремешком. И весь он помолодел, выглядел каким-то счастливым и непонятным.

— Ты, дед, где был? Я уж напугался и искать задумал.

— А ты не ищи меня, внучок, не найдешь. Нет меня на земле больше, в небытии я…

— В каком таком небытии? Ты что, дед? Такого не бывает! Ты что, умер?

— Много ты еще не знаешь, Сева-Севастьян! Бывает и есть, только мы не верим в это. Вот отсюда все наши беды. — Он подошел и сел на ступеньку рядом с Севой. — А я жив, и Лупаня моя жива. Пришел потому, что наказ тебе должен дать. Ты ведь то же, как и я, посвящён…

— Во что посвящён? О чем ты, деда. Ты что, масон?

— Это придумали недавно, рабы придумали. Ты посвящён в тайну перехода!

— А разве есть какой-то переход?

— Есть, из мира яви в мир небытия, где не стареют. Там род живет непокорённого народа. Он земли наши охраняет. Я знал давно об этом, но молчал. Ты тоже это знаешь, видел…

— Где я видел-то, дед?

— Ты говорил, в своей больнице.

— А, ты про тех… Но ты зачем ушёл? Нет, ты меня дурачишь! И что ты будешь делать там? Да нет никакого перехода! Это больное воображение, и только. Все давно уже изучено.

— Там, на столе, ты видел солнечную воду? — Данила указал на избяную дверь. — Видел, иначе бы со мной сейчас не говорил. Всего вдохнул лишь ты её — и встретился со мной. Ну, ладно, всё поймешь когда-то, будет время. Сейчас же слушай мой наказ. Храни сосуд, который на столе, и траву пуще глаза. В ней сила перехода — теперь она с тобой. Но только она не для того, чтоб ты повторил мой путь. У каждого он свой. И этот путь тебе укажет человек, который пришел в твой мир отсюда, где я сейчас. Но он тебя найдет лишь здесь. Он знает это место.

— Но я уеду в город! Там ведь семья…

— Не страшно! Но ты поймёшь, когда тот человек придёт сюда, и сюда вернёшься. Такой уж путь тебе начертан свыше. Теперь вставай — продрогнешь на полу.

— А чей же след я видел у реки?

— Про след не ведаю. Да мало ли следов кто оставляет? От человека всюду след, плохой или хороший…

Данила поднялся со ступеньки, крикнул Лупаню, шагнул и будто бы растворился.

Очнулся Сева глубокой ночью, сел на полу, непонимающе тряхнул головой. Странный сон какой-то. Поднялся, глянул на пустую дедову лежанку и присел на табурет у стола. Мешочек был собран и завязан.

— Так вот какой сидор ты взял, дедушка Данила…