Дети Земли

Она решительно встала и пошла к воде.

Прошёл день-другой. Гале было приятно общество её новых знакомых, которые относились к ней с большим вниманием.

Одно небольшое событие еще больше сдружило их. Однажды за обедом массовик объявил, что вечером будет кино. Так как в этот день накрапывал дождь и бродить по мокрой траве не доставляло удовольствия, все единогласно решили провести вечер в клубе.

Вначале показывали видовой киноочерк «Тянь-Шань» Для Гали это оказалось чрезвычайно приятной неожиданностью, так как «Тянь-Шань» был её дипломной работой. Она с трепетом ждала той минуты, когда на экране вспыхнет её фамилия. Однако желанный миг принёс только горечь разочарования: в самое нужное время в переднем ряду, целиком заслонив собой экран, стала пробираться на свои места группа запоздавших зрителей.

Никогда прежде, казалось Галя не испытывала столько досады и огорчения. Сказать своим соседям: «Знаете, это моя работа», — ей не позволяло самолюбие, да она и не могла бы так сказать. Оставалось молча сидеть, а это было уж совсем нестерпимо… Нет, она ещё не умела владеть своим настроением.

Пока Галя страдала, жизнь на экране шла своим чередом. Величественные панорамы гор сменялись картинами лугов и пастбищ, по которым кочевали огромные отары овец; пастухи в остроконечных шапках и длинных балахонах глядели с экрана узкими раскосыми глазами.

Застыли в незримом течении извилистые серебряные ленты ледников. Бежали, разрастаясь и набухая, ручьи, гремели, клубясь, горные водопады. Осторожно ступая по зыбким, колеблемым ветром мостикам, повисшим над бездонными пропастями, медленно двигались вереницы людей с тяжёлыми ношами на согнутых спинах.

Неистовый ветер, поднимаясь по горным склонам, сгибал кусты и мчал тучи мелкого колючего снега. Потоки воздуха поднимались чуть ли не в стратосферу и там, на невообразимой высоте, превращались в пушистые облака.

Незнакомая, непонятная жизнь вторгалась в зал и властно захватывала, внимание.

Когда перед основным фильмом в зале ненадолго зажгли свет, Белов наклонился к Ивану Тимофеевичу.

— До чего же здорово снято, чёрт возьми! — сказал он вполголоса. — Вот это оператор! Мало того, что знает своё дело и, судя по всему, смельчак, каких мало, — обратите внимание, как он чувствует и понимает природу! Надо бы записать его фамилию на всякий случай.

От этих слов у Гали сладко заныло под ложечкой, и весь сеанс она просидела как в чаду, ничего не видя и не понимая. А когда у выхода Белов попросил друзей задержаться, пока он сходит к киномеханику, чтобы установить фамилию оператора, наступил апофеоз. Самым небрежным тоном, на который она была сейчас способна, Галя бросила:

— Не беспокойтесь, я знаю его фамилию.

И в ответ на удивлённые взгляды закончила, еле переводя дух:

— Его фамилия — Галина Ковалёва!

В пылу разговора, ответов на посыпавшиеся со всех сторон восторженные похвалы и восклицания Галя постепенно забыла про жгучий вопрос, который она не могла чётко сформулировать, но который не давал ей покоя весь вечер: зачем доктору технических наук, конструктору двигателей Белову понадобилась фамилия кинооператора?

В последующие дни стояла жаркая, безветренная погода, и Белов всё время сетовал, что вот скоро он уедет и так и не сможет участвовать в походе на яхтах вокруг озера. Но, хотя друзьям и пришлось довольствоваться байдарками, время летело незаметно. Дни были до отказа заполнены походами, экскурсиями, купанием, греблей. Вечерами Галя с Машей ухитрялись ещё танцевать, оставляя на некоторое время своих пожилых «кавалеров». Придя в свою палатку, Галя засыпала, едва успев раздеться.

С каждым днём Галя всё больше ощущала на себе необыкновенную задушевность, предупредительность и даже ласку, исходившие от всех её новых друзей — и от Ивана Тимофеевича, и от Маши, и больше всего — от Белова.

Наблюдая иногда за Беловым и Иваном Тимофеевичем, Галя поражалась глубокой дружбе, царившей между этими разными и по физическому облику и по профессии людьми. Казалось, будто их объединяют какие-то общие интересы. Но что могло быть общего в интересах лабораторного учёного и полковника авиации, Галя не понимала и смотрела на их дружбу с любопытством, к которому примешивалась крошечная доля иронии, которая всегда свойственна юному существу но отношению к милым старым чудакам.

Кем работает Маша, Галя спросить не догадалась. Очевидно, она была актрисой, потому что постоянно читала стихи.

Наконец в один из дней жара сменилась прохладой. Над озером потянул ветерок. Две белоснежные яхты отвалили от пристани и, набирая скорость, пошли на простор. Среди экипажа яхты Белова была и Галя…

Через час с юга надвинулось тёмно-cеpoe облако, и ветер сильно засвежел. Бескрайний Краватынский плёс покрылся белыми барашками. Яхты, без рифов, уходили от волн на попутном ветре. Да какое там уходили! Они догоняли волны, врезались в их седые гривы, и, вздымая фонтаны брызг, прыгали в воздух, как белые дельфины.

Мокрая до последней нитки. Маша, отчаянно свешиваясь за наветренный борт, вдохновенно выкрикивала какие-то стихи: