Дети Земли

Ожидания Белова полностью оправдались. В первые часы полёта погода была сносной. На Земле, конечно, она считалась бы очень бурной, но экипажу «Урана» казалось, что наступил безмятежный штиль. Да и в самом деле, как было не радоваться! Не было ни страшных ветвистых молний, ни извивающихся смерчей. Жара упала до семидесяти градусов. А на ветер и болтанку путешественники уже научились не обращать внимания.

Во время этой передышки экипаж «Урана» полностью восстановил работоспособность. Если не считать Игоря Никитича, то больше всего досталось Гале. Понимая, что корабль не будет без конца кружить вокруг планеты, она спешила сделать как можно больше снимков. Мучительно хотелось спать, но Галя бодрилась, надеясь отдохнуть, когда стемнеет.

Часов через десять наступили сумерки. «Уран» продолжал лететь над морем. К удивлению Гали, оно на закате стало почти спокойным. Температура тоже снизилась градусов до пятидесяти.

«Хотя «Уран» имел прекрасную тепловую изоляцию, длительное пребывание в горячем воздухе стало, наконец, сказываться на температуре внутри кабины. Пришлось заняться регулировкой температуры воздуха, который поступал из очистных аппора7ов. В атмосфере но сравнению с безвоздушным пространством работа их значительно ухудшилась, потому что для охлаждения приходилось пользоваться обычной, «земной» аппаратурой.

Когда стемнело, «Уран» прибавил ход и снова понёсся со скоростью 800 километров в час.

Время шло в заботах о воздухе, в прозаическом приготовлении горячей пищи, без которой экипаж пробыл почти трое суток в текущих научных наблюдениях. Внизу проплывали то светящееся море, то суша, местами покрытая фосфоресцирующими растениями.

И вдруг произошло событие, чуть было не погубившее корабль. «Уран» летел под самыми облаками на высоте примерно семисот метров. Внезапно на экране радара возникла гряда не очень высоких, пологих холмов. Эта первая заметная неровность очень заинтересовала Синицына. Игорь Никитич дал указание Максиму пройти над ней на высоте двухсот метров.

Вскоре сквозь воздушную муть, с трудом рассекаемую мечами прожекторов, проступили контуры широких бугристых пригорков.

Коричневато-красные многокилометровые глыбы, отполированные дождями, прорезанные глубокими морщинами оврагов, выпирали из-под поверхности планеты, словно шляпы гигантских грибов.

Неожиданно скорость полёта стала возрастать. Максим сбавил ход, но стрелка спидометра продолжала упорно ползти вправо. Корабль начал терять высоту.

Максим взял рукоятку на себя. «Уран» дёрнулся, но, словно прижимаемый невидимой рукой, продолжал снижаться.

Задрав нос и распластав крылья, он всё быстрей и быстрей скользил вниз по воображаемой наклонной плоскости, в конце которой его ждала широкая куполообразная вершина с крутыми завитками пологих глыб по бокам, несокрушимая, как шишковатый лоб горного козла. Она приближалась с невероятной быстротой.

Корабле полностью потерял управление. Бледный как полотно, Максим безуспешно пытался выровняться. «Вот оно, чудовище Зодиака!»- сверкнула невысказанная мысль, и Галя почувствовала, как жгучий липкий холодок облил её плечи и спину.

Игорь Никитич молча кинулся к дублирующему пульту и схватился за рукоятки.

— Ложись! — прогремела команда, и нос корабля медленно стал задираться к зениту.

Страшный холм был уже рядом. Неожиданно полыхнул нестерпимый грохот главного двигателя, и задрожавший «Уран», продолжая по инерции боком нестись вдоль поверхности планеты, прекратил падение.

Ржавый купол находился уже где-то внизу, невидимый в темноте. Каких-нибудь пятьдесят метров отделяло корабль от его монолитной вершины.

Чёрная стрелка высотомера, тоненькая стрелка жизни, трепетала на месте. Куда она поползёт? Корабль напрягал все силы, чтобы уйти от смертоносного массива.

Однако Галя почему-то не чувствовала перегрузки. Она легко подняла голову и осмотрелась. Остальные путешественники, очевидно, также не испытывали особых неудобств. Л между тем указатель ускорения показывал чудовищную цифру: десять «же». Значит, Галя должна была весить не меньше полутонны.

«Фу, какой страшный сон!» — думала она с тоской.

Но, словно опровергая её мысли, грохот ещё возрос. Казалось, что в ужасе перед гибелью взревел сам корабль. И вот тихо-тихо, деление за делением, стрелка высотомера двинулась вправо. С каждым мгновением она бежала всё быстрей, всё веселей, а Галино тело наливалось благодатной тяжестью. Распластанная, словно приклеенная к полу, она с радостным облегчением трудилась над вздохами, со счастливой улыбкой глядя на своих друзей, на Белова, переводившего корабль на горизонтальный полёт.

Вынырнув из облаков, «Уран» описал широкую дугу и выровнялся. Тяжесть исчезла. Ныли барабанные перепонки, и рёв воздушных двигателей казался глубокой тишиной.

Игорь Никитич указал Максиму на рукоятку управления, встал и вытер рукавом потный лоб. Когда через несколько минут путешественники вновь обрели способность слышать, он спросил Николая Михайловича:

— Магнитный железняк?

Старый профессор молча кивнул.