Дети – зеркало нашего тайного «Я». Как на самом деле сделать счастливыми себя и своих детей!

В одной из таких перебранок Питер не нашел лучшего аргумента, кроме как пригрозить сыну, что больше не будет с ним разговаривать. После чего громко хлопнул дверью и пошел прогуляться. В этот момент он отправил мне сообщение: «Я больше не могу. Мальчишка довел меня до предела. В нем нет ни капли уважения. Я пытаюсь его понять, а ему плевать. Он все время хамит и нападает. У меня больше нет сил! Если он не хочет, чтобы отец участвовал в его жизни, пусть так и будет. Я умываю руки. Мне теперь тоже все равно. Пусть живет, как знает».

Накрутив себя до предела, Питер решил рубить с плеча. Вернувшись домой, он ворвался к сыну в комнату, схватил компьютер и изо всех сил бросил его на пол. Когда Эндрю стал возмущаться, отец дал ему пощечину и сказал: «Жаль, что ты вообще родился»…

Я могу сказать, что такие сцены совершенно характерны для семей, где есть подростки. Да, в переходный период с детьми действительно очень сложно общаться, но это не оправдывает родителей. Мы забываем, что ничего не появляется на пустом месте. Если отношения с ребенком изначально шли по сценарию «начальник и подчиненный», то неминуемо наступит момент, когда две воли столкнутся. И это противостояние вряд ли выльется во что-то хорошее, если на первом месте у нас будет контроль над жизнью детей.

Питер завел себя до предела и не мог остановиться, потому что поддался панике от невозможности управлять событиями. Эмоциональная незрелость заставляла его трактовать действия сына как пренебрежение к авторитету родителя. Когда наши реакции строятся на тщеславном властолюбии, на желании подчинить ребенка своей воле, мы забываем спросить себя: «Чего недостает ребенку в общении со мной?»

Питер явно не понимал, почему сын отгородился и не хочет его слушать. Дело в том, что в подростковом возрасте большинство детей переосмысливают свои отношения с родителями. Так и Эндрю отдалился от Питера потому, что чувствовал: отец не видит и не слышит его, а значит, между ними не может быть понимания. И это было правдой. Ведь, общаясь с сыном, Питер общался со своими проблемами, а не с той личностью, которая в действительности была перед ним.

Возможно, отец боялся, что если Эндрю будет продолжать в том же духе, то обязательно скатится на дно и нарвется на серьезные неприятности. Ведь так когда-то произошло с друзьями его молодости. А может быть, Питер уже расписал для себя будущее сына, и теперь ему казалось, что все пошло прахом. Вполне вероятно, что отцу было стыдно за сына перед своими знакомыми, ведь поведение молодого человека было далеко не безупречным. Кроме того, Питера не оставляло чувство вины за то, что он развелся с матерью мальчика. И он находился в постоянном страхе, что не сможет справиться с ролью родителя в одиночку.

Какова бы ни была мотивация, в любом случае Питер воспринимал сына через призму собственных внутренних проблем. Он реагировал так остро на слова и поступки ребенка потому, что было задето его эго. Все, что делал сын, Питер принимал на свой счет. Эта такая обычная родительская мнительность. А вообще это и есть эгоцентризм, когда мы смотрим на все происходящее только с позиции собственных реакций. И с другой точки зрения увидеть ситуацию мы просто не способны. «Сыну наплевать на мои чувства», «Он не уважает меня», «Эндрю все делает мне назло», – вот что беспокоило Питера. И так видит свои отношения с детьми большинство родителей. Нам некомфортно, а дальше эго выдает массу оправданий, интерпретируя события так, как выгодно ему.

Проблема заключается в том, что здесь нет ни ребенка, ни нас, ни действительности. Сплошная выдумка и фальшь.

Когда поведение других людей проходит через фильтр нашего эгоцентризма, мы обязательно находим то, что нам не нравится. Но если отвлечься от личного восприятия и смотреть на все абсолютно нейтрально, тогда негатива по отношению к ситуации вообще не будет.

Питера не интересовало то, что на самом деле происходит с его сыном, его волновали только собственные заморочки. Никогда я не слышала от него таких слов: «Видимо, ребенку плохо. И ему нужна помощь», «Мальчик запутался и не знает, что делать», «Эндрю проходит через сложный период взросления, и мне надо проявить терпение». То, как Питер интерпретировал поведение сына, могло привести только к одному: разобщенности и противостоянию в отношениях. Эго не приемлет мир «как есть». Оно непримиримо ко всему, что не подкрепляет его представлений. И Питер просто отвергал личность в своем ребенке, ведь у этой личности собственный взгляд на жизнь и собственный путь развития.