Дети железной дороги

Колесница была под завязку забита углем, но ее почти тут же пришлось разгрузить, ибо подъем такой тяжести на вершину холма оказался им не под силу даже после того, как Питер впряг себя в колесницу подтяжками и принялся изо всех сил тянуть ее вперед, придерживая рукой за пояс норовящие спасть с него брюки, а сестры толкали груз сзади. Транспортировка домой добычи из шахты Питера потребовала целых три ездки. Когда же она наконец успешно объединилась с маминой кучей угля в подвале, Питер с таинственным видом опять ушел. Возвратился он столь же таинственный, но к тому же еще очень черный и с торжественным видом сообщил сестрам:

– Я вновь побывал у себя на шахте, и завтра мы привезем в колеснице еще одну порцию «черного золота».

Неделю спустя миссис Вайни поделилась с мамой своим восхищением по поводу редкостного угля, который вроде все время и жжешь, а куча при этом совершенно не убавляется. Дети, подслушав их разговор, принялись обниматься и корчиться от беззвучного хохота. Все трое теперь совершенно забыли о сомнениях Питера, хороша ли на самом деле добыча угля.

А потом наступил ужаснейший вечер, когда начальник станции, обув старые теннисные туфли, которыми пользовался обычно во время отпуска на море, бесшумно прокрался к сортировочному отсеку, где высилась куча угля, похожая на Содом и Гоморру. Начальник вел себя словно кошка, подстерегающая добычу возле мышиной норы. А на вершине горы, там, где была прочерчена белая линия, царапалось и гремело среди угля темное маленькое существо. Начальник укрылся в тени тормозного вагона с короткой железной трубой на крыше и белой надписью на борту: «Незамедлительно возвратить на запасной путь “Белый ветер”».

В этом убежище он и таился, пока маленькое и чумазое существо, прекратив скрестись и греметь, не подошло к краю угольного сооружения и не спустилось оттуда вниз с какой-то ношей. Рука начальника станции вцепилась ему в воротник. И Питер почувствовал, что его очень крепко держат за курточку. А в дрожащих руках у него была зажата старая плотницкая сумка, наполненная углем.

– Ну, наконец-то ты мне попался, маленький вор, – сказал начальник станции.

– Я не вор, а шахтер, – твердо, как мог в таких обстоятельствах, возразил ему Питер.

– Рассказывай это морской пехоте, – сурово бросил начальник станции.

– Кому бы ни рассказал, это будет правдой, – упорствовал Питер.

– По правде, тебе бы лучше заткнуться, наглый разбойник, – не отпускал его воротник мужчина. – Пошли-ка со мной на станцию.

– О, нет! – раздался из темноты трагический вопль, и это вопил не Питер.

– Только не в полицию! – прорезал вечернюю тьму еще один голос.

– Пока не в полицию, а просто на станцию, – уточнил начальник. – Вас, как я понимаю, здесь целая шайка. А ну выходи, кто еще тут есть!

– Да только вот мы, – показались Бобби и Филлис из-за еще одного вагона, на котором было написано мелом: «Разыскивается на дороге номер один».

– Кто вас просил шпионить за мной? – разозлился Питер.

– По-моему, за тобой надо было гораздо раньше шпионить, – вмешался начальник станции. – Попрошу всех пройти со мной.

– Ой, а может, не надо никуда проходить? – взмолилась Бобби. – Давайте лучше вы прямо здесь и решите, как с нами поступите. Только учтите: мы виноваты не меньше Питера, потому что ему помогали уголь носить и знали, откуда он у него.

– Нет, не знали! – выкрикнул Питер.

– А вот и знали, – продолжила Бобби. – Просто тебе не сказали, иначе ты стал бы злиться.

Слова ее стали каплей, которая переполнила чашу отчаяния Питера. Он так старался! Сперва искал уголь! Потом добывал его! А теперь вот все разом рухнуло. Мало того что он пойман, так еще сестры врали ему, чтобы его не злить.

– Перестаньте меня держать! – прокричал он начальнику станции. – Никуда я не убегу!

Тот, отпустив его воротник, чиркнул спичкой и осветил ею всю компанию.

– Это же надо! – вырвался у него изумленный возглас. – Дети из Дома-с-тремя-трубами! И так прекрасно одеты! Скажите же мне на милость, как вы могли до такого дойти? Разве вы в церкви никогда не были? Катехизиса не читали или еще чего-нибудь в этом роде, где говорится, что воровать грешно?

Он произнес это гораздо мягче и дружелюбнее прежнего, и Питер ответил:

– Я не думал, что это воровство. Я был почти уверен, что это не воровство. Я думал, что воровство – это если взять уголь из внешней стены, где белая полоса, а если достать его изнутри, это вроде бы все равно как добыть. Вам же весь этот уголь тысячу лет нужно жечь, прежде чем доберетесь до места, где я его брал.

– Ну, может, и не совсем так, – выслушал с интересом его объяснение начальник станции. – Ты для чего это делал-то? Шутки ради или еще по какой причине?

– Хороша шутка, таскать эту тяжесть в гору! – возмутился Питер.

– Так что же тогда? – еще несколько потеплел голос начальника станции.

И Питер решился сказать:

– Вы помните те дождливые дни? В общем, нам мама сказала, что мы слишком бедные и не можем себе позволить разжечь камин. А у себя в прежнем доме мы всегда его разжигали, когда было холодно и…

– Не смей, – прервала его шепотом Бобби.