Дети зимы

Внезапно сильная рука схватила ее за рукав; на секунду Ширли ушла с головой под воду, но рука тянула и тянула ее к берегу. Девочка с трудом дышала, вода то и дело попадала ей в рот, но вот уже ее колени больно ударились о камни, и через секунду ее уже обнимала мама. Все плакали и дрожали, а ей было холодно и хотелось спать.

* * *

Как странно, что время остановилось и растянулось на часы в те минуты, когда Нора смотрела, как ее любовник вытаскивал Ширли из ледяной реки. Дочка показалась ей безжизненным комком одежды. Клаус сорвал с себя шинель и китель, оставшись лишь в дырявой нижней рубашке, достаточно сухой, чтобы завернуть в нее дрожащего ребенка. Они закутали Ширли во все сухое, что было на них, затем медленно понесли ее домой. Нора даже не помнила, как они добрались до фермы. Клаус нес Ширли всю дорогу, а во дворе ее взял Том.

После этого все говорили мало. Ширли строго-настрого запретили ходить одной на реку. По льду ходить интересно, но местами он бывает слишком тонким. Ну а дети проваливались в реку и будут проваливаться. Клаус стал героем дня. Ширли была в шоковом состоянии и почти ничего не помнила; она лежала в постели, обложенная бутылками с горячей водой.

– Ну, я задам этой девчонке… как она нас напугала! – закричал Том, а Нора поскорее вступилась за дочку.

– Не надо этого делать! Она ведь маленькая… ну, сделала ошибку. Не усугубляй ситуацию. Все хорошо, что хорошо кончается. Оставим все так, как есть, – воскликнула Нора. – Мы вообще могли ее потерять.

– Угу, и мы должны благодарить Клауса, он ее спас. Он замечательный парень, это точно.

Нора дрожала от страха и стыда. Том ни о чем не подозревал, и она чувствовала себя ужасно, потому что предала его доверие. Если бы он знал, что было на самом деле. Расскажет ему Ширли или нет?

Том рассказал о случившемся газетчикам, и вся округа узнала, что сделал их военнопленный. В церкви люди жали ему руку, а он краснел. Как-то утром почтальон принес ему документы для возвращения на родину.

– Сообщи ему радостное известие, – засмеялся Том, словно делал им большое одобрение. – После всего, что он сделал для нас, он заслужил право вернуться домой.

Нора так и села, едва дыша. Разве можно быть таким слепым и доверчивым? Это конец всему? Как же теперь она увидится со своим любовником, прикоснется к нему? Может, ей лучше во всем сознаться, поговорить с Томом? Сумеет ли она убрать боль со своего лица? Слишком легко было свалить на мужа весь свой стыд, всю свою вину. Да и как могла она признаться ему, что ее супружеская измена едва не стоила Ширли жизни? Ширли все знала. Нора, раздевая дочку, нашла в ее рукаве кружевной носовой платочек с вышитым цветком чертополоха, которым она пользовалась, когда была с Клаусом в постели. На безумное мгновение ей даже захотелось, чтобы Ширли рассказала отцу об увиденном, раскрыла обман. Тогда Нора уйдет с фермы и пешком последует за грузовиком, который наверняка приедет, чтобы увезти Клауса в Германию.

Она подумала о своей драгоценной дочке, перепуганной, растерянной, и все из-за нее. Почему она была такой легкомысленной? Ведь долг важнее, чем удовольствие – вот что вложено с детства в ее сознание. Она предавалась плотским удовольствиям, и теперь должна платить жертвой за нарушенные клятвы. Том не заслужил такого позора. Ее связь с Клаусом нужно прекратить, недавнее несчастье стало ведром холодной воды, вылившейся на эту безумную страсть. Но как могла она спокойно смотреть, если Клаус уходил из ее жизни?

* * *

Через месяц Ширли лежала в постели, обложенная игрушками и бутылочками с горячей водой. Возле постели стоял кувшин с ячменным отваром и лимонным соком. Иногда она лежала и слушала звуки, доносившиеся со двора: мычание коров в хлеве, стук ног по булыжнику, конское ржание в конюшне. Еще она слышала, как дети смеялись, бегали по чердаку над ее головой и перекликались. Они играли в салки, и ей очень хотелось побегать с ними.

Доктор велел ей выпить лекарство, но у нее опять болела голова, и она не могла ходить в школу. Ее знобило, болел живот, и мамочка иногда переносила ее в кухню и устраивала постель между двумя кожаными креслами. Тогда она слушала музыку по радиоприемнику, играла с собаками и новым работником, которого наняли вместо мистера Клауса.

Она радовалась, что мистер Клаус ушел. Мамочка снова стала прежней, и хорошо, что она заболела, ведь благодаря этому он ушел от них. Доктор говорил, что она так сильно заболела, потому что упала в речку и хлебнула грязной воды. И сейчас ей надо отдыхать, пока не снизится температура.

Она любила кухонные запахи, запах табака и слабых ягнят, согревающихся у очага. После зимних буранов урожай был неважным, большую часть своих овец они потеряли в заносах. Некоторых овец обнаружили в реке, они плыли словно бурдюки. Мама и папа сидели за столом и считали все свои потери, потом они подняли головы и улыбнулись ей.

– И все-таки мы не потеряли главное сокровище в нашем доме… – От этих слов она почувствовала себя очень важной, и одновременно ей захотелось спать.