Дети змей, дети волков

Радомир прав. Дочери конунга, будущей кюне, никто не посмеет отказать. Ренэйст никогда не использовала собственный титул для того, чтобы достигать целей, но, видимо, настал миг, когда придется это сделать. Ради своей безопасности и возвращения домой, и, безусловно, безопасности Радомира она сделает все, что только возможно.

На их долю и без того выпало достаточно испытаний для того, чтобы рисковать столь глупо. Может, в любой другой миг Ренэйст и рада была бы почетной смерти в пылу битвы, только вот сейчас от жизни ее многое зависит. Она еще не сделала то, для чего была рождена.

Ренэйст очень хочет узнать, для чего же.

– Если это так, – после длительного молчания говорит она, положив свой недоеденный обед в глубокую миску Радомира и оставив без внимания его удивленный взгляд, – то мы должны убедиться. Для моего народа земли эти всегда были загадкой, и потому меня удивляет мысль о том, что кто-то из них может быть здесь. В каждом набеге мы держали курс на ваши плодоносные и теплые земли, ведь в краю песка и скал не может быть ни еды, ни того, что может нас спасти. И то, что кто-то из наших воинов без ведома остальных посещает этот порт… Само по себе кажется удивительным.

Ее напряжение и ему передается. Нахмурившись, Радомир отставляет миску в сторону, ощущая, что больше не хочет есть. Он вытирает перепачканные жиром пальцы о собственную штанину. Вещи его и вовсе уже стали похожи на лохмотья, так что же жалеть несчастную тряпку?

– Не думаю, что это должно нас так сильно волновать сейчас, когда все, что нам нужно – найти возможность пересечь воду. Никто из местных уж точно не согласится нас везти, разве нет? Потому присутствие твоего народа на этих берегах нам только на руку.

Озвучивает Радомир ее собственные мысли, и это немного Ренэйст успокаивает. Недостаточно для того, чтобы и вовсе прекратила она волноваться, но все же позволяет избавиться от напряжения, что сковывает ее, хотя бы немного. Луннорожденная смотрит на пламя, словно бы может оно дать ответы на вопросы, что мучают ее душу.

Но пламя безмолвно. Лишь трещит, пожирая иссохшую древесину, лижет бока котла, распростертого над ним, и остается совершенно безучастно к их бедам.

– Пусть и на руку, – едва ли не шепчет воительница, – да только все равно неспокойно мне.

Радомир поджимает губы, рассматривая ее лицо. Хочет рассказать ей то, о чем говорили они с Мойрой, да только молчит. Ведунья сказала, что должен он сохранить это в тайне, сделать все, чтобы помочь Ренэйст преодолеть этот путь. Раз решил он доверять Дару, то должен доверять не только своему. Мойра в ведовских премудростях знает больше и Дар свой принимает как должное. Уж если она говорит, что стоит сделать так, Радомир, пусть все внутри него и противится этому, послушает ее.

– Нам с тобой столь тяжко было с тех пор, как мы оказались на этих землях, что ничего странного нет в том, чтобы относиться к происходящему с недоверием. Только сейчас беспокойством этим делаешь хуже ты только себе, Ренэйст. Отпусти вожжи, и пусть нас несет течением.

Взгляд, которым она смотрит на него, полон усталости и печали. Кивает головой Белолунная и вновь смотрит на огонь, не проронив больше ни слова.

Вельва, о присутствии которой они и вовсе забыли, садится возле костра напротив них, и от внимательного ее взгляда становится не по себе. Ренэйст смотрит на нее в ответ, ерзает, ощущая, как по спине бегут мурашки, а сердце сбивается со своего ритма. Зрачки Мойры расширяются, вытесняют почти полностью карюю радужку, и тогда луннорожденная понимает – ее посещает видение. Ладони потеют, Ренэйст осторожно вытирает их о штаны и подается вперед, словно так сможет заглянуть в то, что Мойра видит прямо сейчас. Радомир смотрит на нее с удивлением, переводит взгляд на Мойру и хмурится, осознавая, что происходит.

Это длится не дольше пары минут. Моргнув, Мойра покидает свое видение, смотрит перед собой, после чего, улыбнувшись, еще раз моргает, упираясь ладонями в свои колени. Одно лишь выражение ее лица ясно дает понять: ни Ренэйст, ни Радомиру не суждено будет узнать, что же она увидела. Лишь изгиб бровей показывает, что видение было тревожным.

– Не особо вы торопитесь, как я погляжу. Если не успеете на это судно, то уж вряд ли сумеете дождаться еще одного.

Взволнованные, они переглядываются, понимая прекрасно – вот то, что Мойра видела в своем видении. Как все обернется, если они не успеют на этот корабль. Ренэйст тут же подскакивает на ноги, и Радомир, удивленный ее прыткостью, смотрит на посестру снизу вверх. Готова она уже бежать со всех ног, босая и облаченная в лохмотья, оставшиеся от одежд, полученных ею в Алтын-Куле, лишь бы успеть, лишь бы справиться. Мойре ведомо ее беспокойство, и потому она машет на луннорожденную ладонью, призывая ее сесть обратно.