Дети змеиного дома (СИ)

Говорят, язык танца иногда красноречивее слов. Не знаю, правда это или нет, но когда последние аккорды отзвучали, и мы с третьим лордом застыли друг против друга, я все еще не могла прийти в себя, пребывая в каком‑то наваждении и потрясении. Двигаться в едином ритме со своим истинным ньером змеиные изумруды которого горят к тебе желанием, восхищением и теплом — ко мне : 'его девочке, цветочку, женщине, самочке…Той, кто принес в дом нитхов столько радости…Той, кто греет его сердце и так ярко горит…Той, за которую он никогда никого не простит, и пус–с-сть только пос–с-смеют тронуть. Ты мое дыхание жизни, Лена. Ты, моя со–рин…' Это стало настоящим откровением. Мне только что, признались в своей любви…

Только вот… Не, ну, а ревновать то так меня к арри зачем?

Не успела музыка стихнуть, как в наступившей неестественной тишине огромной залы, с явно шокированной публикой, светящиеся голубым светом сатрановые лампы, вдруг совершенно потухли, а затем ярко вспыхнули огненными языками пламени, явив моему взору довольно мрачного ниида!

Здоровенное смуглое тело, полуобнажено и одето лишь в черные облегающие брюки и такого же цвета ботинки. Смоляные волосы с кровавыми прядями у висков распущены! Жадный обжигающий взгляд, полный хищнических и собственнических замашек. Довольно нехорошая ухмылочка искривившая вишневые губы…

Шепот–шипение:

— А для меня, так с–с-станцуеш–ш-шь, с–с-сладкая? Для своего второго ньера?

Властная рука, выдернувшая меня из объятий чему‑то хмыкнувшего и отступившего в сторону нитха…

Острые когти, черканувшие несколько раз мое платье, чтобы разрезать его вдоль ноги. Довольный цокот и оценивающий прищур, полный темного интереса, следящий за тем, как мои бедра оголяются…

— Шэйтассс, ты чего? — Я нервно сглотнула.

— Значит, говориш–ш-шь, танцы с самцами в твоем мире это традиция?

Хриплый голос, и под первые, будоражащие ритмы, меня резко развернули, вдавив спиной в свое жесткое напряженное тело. Проворные пальцы в волосах и все заколки и шпильки полетели на пол, давая моим локонам свободу… Опять поворот и я встречаюсь взглядом с самим дьяволом.

— Шэ…

Мои губы опалили поцелуем. Жгучим, жарким, грубым. И таким пьянящим…

Дразнящая рука вдоль позвонков до ягодиц и мою ногу закинули к себе на бедра, чувственно ее огладив… Наклон заставивший меня прогнуться в спине и махнуть распущенными волосами по зеркальному полу, а потом возвращение назад и мнимая свобода… 'Беги Альффин…беги…беги, а я тебя поймаю…'

Вот…животное!

Если вальс с Дэйрашшшем был пронизан завораживающим волшебством и трепетом, то танго с ниидом, превратилось в борьбу, наполненную страстью и неприкрытым желанием кровавого зверя империи Амморан к своей Альффин, желанием и его темной ревностью. Еще и пообещали 'зловещим' шёпотом позже 'наказать'…

Это так "угрожающе" прозвучало, что я потом несколько раз тихонечко переспросила:

— Точно придешь?

— Да, когда освобожусь…

И наконец третий танец. Танец с Анаишшшем, под бередящий душу голос Лары Фабиан и ее песнь-'Adagio'…

Не знаю, как там восприняли земную мелодию и наше с иссаэром выступление нааганиты, но в конце, я не могла сдержать своих слез… Несколько минут, а как целая вечность, вечность которую я прожила вместе со своим белым зверем, утопая в его сиреневых глазах и отдаваясь на волю любимых рук: их нежности, ласке, призыву… Вечность, которой нам не дали насладиться разорвав ее своим холодным язвительным голосом — Саффин. Приблизившись бесшумной тенью, он пригласил наследника правящей ветви зеленых нитхов Анаишшша на поединок клинков. Поединок, в котором проигравший должен выполнить любое условие победителя. Традиционные игры во время Бала двенадцати, для дееспособных самцов. Отказ, признание поражения и потеря родовой чести.

— Что с–с-скажешшш, иссаэр? Потанцуеш–ш-шь со мной, малыш–ш-ш? Или только женщин ублажать и приучен? — Хищные крылья носа водного, жадно затрепетали, изучая аромат блондина.

Ну ничего себе!!!

Вызов иссаэра на поединок клинков, о котором я ничего не знала, стал для меня ушатом холодной воды, резко вернувшим на грешную землю империи Амморан. Даже покачнулась, задохнувшись от возмущения и страха ножом полоснувших меня по сердцу, инстинктивно ухватив Анаишшша за полы одежды, еще не до конца осознав, чем ему это грозит. А когда услышала, как блондин спокойно его принимает, не реагируя на обидные слова аллида, прося надин не волноваться, целует меня в висок, а потом осторожно, но настойчиво отцепляет от себя, и передает хмурому Дэйрашшшу, и не менее мрачному нииду, без разговора забравшему меня от арри к себе, и уводящему свой нежный Альффин к алькову для со–рин с детенышам и раянкам, подальше от начинающих снимать с себя кимоно иссаэра и Саффина, вокруг которых начал образовываться круг из правящих лордов и их отпрысков, причем большинство горящих нездоровым интересом змеиных глаз был направлен в сторону маленькой упирающейся со–рин, я поняла, что стою на краю обрыва…