Дети змеиного дома

Я не увидела, как это произошло. Слишком быстро. Движение огненно-золотистого колосса, и вот Саффин уже лежит, «спеленутый» хвостом двенадцатого лорда, с заломленными за спиной руками и лицом, жестко вдавленным в пол. Причем извиваться и вырываться было бесполезно. Медный держал противника со знанием дела. «Ласково» прося «мальчика» принести извинения нитхам и ниддам, признав свое поражение, и навсегда отступиться от Саффиры, как откуп за то, что он, глава медного дома, снимет все обвинения с аллидов о нападении на него как на правящего лорда. Но молодой наследник водных с аквамариновыми змеиными глазами и не думал сдаваться, продолжая попытки сбросить с себя более опытного и рослого соперника, клянясь кровью рода, что придет время, и Саффира все равно будет принадлежать только ему… И это несмотря на выкрученные под нехорошим углом плечевые суставы и локоть медного нидда, медленно вдавливающий выпирающие позвонки водного прямо тому в хребет! Первый перелом… второй… третий… Ингарр явно вошел во вкус, желая услышать заветные слова отказа молодчика от моего белого ангела. Саффин же упорно молчал, шепча одними губами: «Не дождеш-ш-шся… она моя…» Четвертый… судорога по голубому чешуйчатому телу до самого кончика хвоста, и едва слышный стон. Пятый… Упрямые глаза аллида, смотрящие прямо на меня, нет – затухающие голубые льдинки, полные ненависти к нашей семье и принятого решения, что он, Саффин, все равно рано или поздно заполучит мою девочку, чего бы ему это ни стоило. Шестой… с жутким хрустом под не менее жуткий стон…

В отличие от водного, я первой потеряла сознание, не вынеся его мучений, и, увидев, насколько жестоко могут играть мои ньеры и тот же мурена, внезапно все осознав: и нежелание иссаэра видеть меня на ужине, и ненормальное, в создавшейся ситуации, «спокойствие» Шэйтассса, и даже Дэйрашшша, потому что я знала его настоящую ярость. Видела… в то утро, когда нитх явился по моему экстренному вызову, злой, как тысяча чертей, думая, что его цветочек обидели. А тут… так, игра на публику. Они все, и «невозмутимый» Анасстан в том числе, подставили Саффина, как мальчишку, прямо на глазах у его отца, сыграв на животных инстинктах наследника, как я вчера играла на инстинктах Ингарра. Вот только если двенадцатый лорд после этого стал нам другом, то аллид отныне враг. Хотя… он им и так изначально был. А еще Айришш слишком много нам рассказал о бывших хозяевах и их «принце»-садисте, чтобы мы вот так спокойно и без возражений смогли породниться с водными и отдали в их власть Саффиру. А без повода правящему дому аллидов, поддерживаемых почти половиной Совета, и не отказать. Нааганитский мир не поймет и не примет – надин. А теперь… все увидят и осудят проступок водного, которому третий лорд и его эн, как и ши-ар, оказали наивысшее доверие, допустив в личные покои к со-рин, и открыто, без «охраны», представили свою дарующую жизнь и маленькую иссаэру. А Саффин этого доверия не оправдал, подвергнув их жизнь опасности, когда напал на своего будущего арри, показав тем самым свое истинное «лицо» и отношение к союзу с медным. Что ж, признаю, мои лорды поступили умно. Но все же… очень уж для меня и моей девочки жестоко…

* * *

Открыла глаза я уже в спальне Дэйрашшша. И сразу же почувствовала, что значит быть плюшевым медвежонком для его эна. Меня сжимали так, что и не вздохнуть, и не пошевелиться, и не выползти. Вот зараза… а мне вообще-то, в ванную срочно и малышей накормить, да и много еще чего… Попыталась скинуть нахальные руки, по-хозяйски обхватившие мою ноющую грудь, и не менее наглые мужские ноги, закинутые мне на бедра, как и тяжеленную белобрысую голову, уютно устроившуюся на моей подушке и недовольно засопевшую, когда я стала ее спихивать.

– Ан, может, уже прекратишь? У меня нет ни желания, ни настроения с тобой играть! И вообще, я злая! По-хорошему прошу, отвали! Ай! Ты куда полез… сволочь… – возмущенно пыхтела я, борясь с наглыми конечностями, которые не только возвращались обратно на с таким трудом освобожденную мной «территорию», но и захватывали новую, коварно добравшись и до сосков, с каплями пролившегося молока, и до плоского теплого живота, и даже ниже… скользнув под резинку брючек. Правда, там их ждала «засада». Вернее, преграда в виде моего женского недомогания. Но когда это иссаэра останавливали такие «мелочи»? Бессовестная рептилия, делающая вид, что все еще не проснулась, не только облапала мой лобок, начав проверять его на гладкость и упругость, выписывая пальцами незамысловатые, но очень уж щекотные узоры, но и еще чуть меня не оглушила своим слишком уж наигранным громким мурлыканьем-храпом, причем прямо в ухо, захватив губами мочку, чтобы начать ее смачно и жадно сосать, вызывая по всему моему телу нервный озноб. А потом еще и заткнула поцелуем мне рот, что-то бормоча «спросонья»…