Детка

— Детка, это шутка. Тебе нужно поработать над чувством юмора! — скорчив ехидную рожицу, Марк послал мне взгляд, а-ля "что за закидоны" и устало откинулся на постель. — Знаешь, судебное разбирательство будет тяжелым. Ты должна понять, с чем тебе там придется столкнуться… Думаю, Дмитрий Геннадьевич свяжется с тобой в течение этого месяца и начнет подготовку. Ну, если не передумает заниматься этим делом.

Я смотрела на расслабленного мужчину, лежащего у себя на кровати с раскиданными в разные стороны руками и ногами и думала: "Нет. Все же я получаю нечто особенное!".

Он был так уязвим со мной рядом. Иногда мне казалось, что слишком. Если бы мне в голову вдруг пришло ударить его ножом или вилкой, он бы до последней секунды лежал неподвижно и думал, что я шучу. При том, что другим не разрешалось даже голос повышать в сторону Гранта. Загрызет.

К тому же, он позволял себе показывать мне истинные свои эмоции. Даже рядом с Юлей контролировал свою мимику… А сейчас нет.

Не знаю, что дернуло меня задать следующий вопрос, но ответ на него вдруг стал безумно важен:

— Скажи, Марк… Чтобы ты сказал, если бы я сейчас ответила, что никогда больше не хочу возвращаться в Россию? Типа, мой дом тут и я хочу прожить жизнь до старости в Нью-Йорке.

Он думал долго, глядя куда-то в потолок. Волосы растрепались, а небольшая борода, под легкими почесываниями пальцев, распушилась. Грудь то и дело вздымалась, натягивая темно-синюю рубашку и выделяя идеально ровный живот. Нет, Грант никогда не был мелким доходягой, как многие его друзья. Одни его габариты и широкие плечи наводили шороху… Мне же до дрожи в коленках нравилось, как рубашка обтягивала его бицепсы, заставляя рубашку создавать много мелких складочек по краям.

— Хм… Я бы сказал тебе… — внезапно заговорил он, заставляя меня немного вздрогнуть и перестать рассматривать Гранта так откровенно, — сказал бы, что либо мне придется делать американское гражданство, либо… Черт! Не знаю. Было бы очень тоскливо жить без тебя в моем громадном доме. Твоя комната до сих пор стоит и готова к твоему приезду хоть завтра. Там убирают, но вещи остались не тронуты. Даже книга, что ты читала перед отлетом. Какой-то роман Джейн Остин, да? Когда я особенно скучал по тебе, то даже пытался прочитать эту муть. Дальше сороковой страницы не доходил — сонливое чтиво, однако, но теперь я могу цитировать эту часть наизусть.

— Марк, — голос звучал слишком надрывно и безжизненно. Если честно его редко посещает вдохновение на подобные откровения и я была рада, что он это сказал. Все же многие пазлы внутри меня нашли законное место и теперь я не переживала обо всякой ерунде. — Это была "Эмма". И если бы ты дотянул до двухсотой, то не смог бы жить, пока не увидел корку.

Глаза стали влажными и этого показывать Гранту я никак не хотела. Посему, когда тот слегка поднялся на постели, чтобы непонимающе оценить взглядом мое лицо и понять причину дрожи в голосе, я просто прыгнула на кровать и зарыла лицо в его рубашку.

"Chanel. Allure" всегда были его парфюмом. Запах настоящего мужчины… Я втянула воздух до жжения в груди и, расслабившись окончательно, закинула на того руку и ногу. Стало так спокойно, что не нужные мысли выветрились из головы. Было только здесь и сейчас. Этот момент должен был длиться вечно!

— Как же я устал за сегодня… — отречено пробормотал Марк, обнимая меня в ответ нежно и осторожно, словно я могла бы в любой момент оттолкнуть его и уйти. Не он ли сегодня поступил так же днем? Теперь-то я, конечно, понимала, почему… — Как ты сидишь на этих стульях? У меня сводит спину, как у какого-то школьника после двадцатикилограммового ранца. Я даже лежал на полу. Не помогает!

Приглушенно расхохотавшись, я наигранно серьезно пробормотала себе под нос:

— Это тебе не кресло директора "Alis Markoni", да? Сиденье не удобное, кровать жесткая, комнат всего три в доме… Только я и есть школьник, Грант! И тут условия лучше, чем у многих дома…

Он издал пару ворчливых звуков, напоминающих скрип калитки, и, притянув меня к себе ближе, ответил:

— Моей спине это не поможет… Можешь позвать Юлю? Пусть сделает мне массаж. А то толку от нее ноль.

Это было как ледяной душ… Вот мы лежим на кровати, переплетя наши ноги, пока мои шаловливые ручки поглаживают его вкусно пахнущую шею. На губах играет улыбка от его голоса, шуток, близости, запаха и тут… Юля. Мать его, Юля?! Сейчас?

— А давай я сделаю? — сказала я прежде, чем подумала. И, зажмурившись, выдала первое, что пришло в голову: — Эм… просто нас на уроках самообороны учат, как расслабляться после неудачного боя…

Господи, что я несу?! Какие уроки самообороны? Какое расслабление? Кажется, даже мои пятки покраснели. Но не могу же я просто сказать, что сама его мысль о Юле заставляет меня перекоситься от злости! Или могу?

Тем временем, Марк ожил после моего странного предложения и от души расхохотался:

— Смешно! А если серьезно? — не унимался тот, но не сильно расстроился, когда я запуталась во вранье и промолчала. Затем разрешил мне отстраниться от него и подождать, когда мужчина перевернется на живот.