Детка (СИ)

- Я не давал ей хода. Брок, как ты не поймешь, что значишь для меня и Баки гораздо больше, чем какие-то формальности?

- Я такой идиот, - он снова уронил лицо в ладони и замер, не притронувшись ни к чаю, ни к бутербродам, которые принес Баки.

- Так что случилось? – решился все-таки спросить Стив.

- Мне двадцать два, и я видел такое дерьмо, что рад бы забыть – и никак.

- Первая командировка, - без вопросительной интонации произнес Баки.

- Да. Ливия. Чертов пустынный ад, где вместо воды – кровь, трупы и мухи. И чертов песок, и запах мяса, знаешь, как барбекю. И пыль. Она везде. Садится на лицо, скрипит на зубах. У меня кошмары, ПТСР и еще куча всего, как и у остальных, кто выжил. Но самое страшное не это. Я понял, что, если останусь там, в песке, постепенно превращаясь в мумию, никто не вспомнит обо мне уже через год. Просто некому. И возвращаться не к кому. Никто не любит меня. И я – никого. Никогда. Ни разу. Все боялся превратиться в раба, как Джек, который трясся над своей Молли со второго курса. Но мы вернулись, он женился на ней на следующий же день и сказал мне – я выжил, потому что она меня ждала. Я еще подумал – ха. Чего ж я тогда вернулся? И понял – пофиг. Миру, людям, спокойно пьющим кофе на мирных улицах и каждый вечер выливающим сотни литров драгоценной воды в ванну, – всем им пофиг, есть я или нет. И если я вдруг сверну себе шею, то кроме Джека, Боба и еще пары ребят из отряда никто этого не заметит. И как накрыло – хочу, чтобы меня любили. Кошмары замучили просто. Спать не могу, жрать не могу – даже смотреть на мясо, сразу трупы и запах барбекю. И я один. Кромешное, беспросветное одиночество. Я сорвался вчера. В том вчера, где нет вас, и мне двадцать два, а не пятьдесят. Наглотался дряни, подрался, наверное. Хотел пойти в гей-клуб, но меня не пустили. А потом будто очнулся – тишина вокруг. И вы рядом. Голова трещит, но это такая боль, живая, что ли. И я жив. И меня, может, наконец, любят, хоть я и мудак. Хоть и пытался все похерить. И война давно закончилась, и Джек с Бобом живы. И всем остальным по-прежнему пофиг, есть я или нет. И мне на остальных пофиг. Потому что у меня появилось главное. Я жил не зря. И даже не сдох. И на старости лет до меня, наконец, дошло, что жизнь коротка, и те, кто когда-то вбивал в меня нерушимое, казалось, правило: пидорам не место в армии, выкусили. Я жив, меня любят два охрененных мужика, и я по-прежнему служу. И даже если бы это было по-прежнему стыдно, мне тоже было бы похрен. Если страна не хочет, чтобы за нее умирали те, кто спит с мужиками… что ж, тогда я не стану за нее умирать.

Брок вдруг замолчал, глядя в потолок, сцепив руки на затылке, и Стив вдруг почувствовал то, что все это время лежало на поверхности: как он еще молод, их Брок. В этот самый момент, ему всего двадцать два. Не пятьдесят. Ему уже какое-то время не пятьдесят.

- Парни, вы… я пойму, если достал вас до кровавой рвоты, но…

Баки не дал ему договорить. Просто оказался как-то очень близко и поцеловал. Долго, вдумчиво, не скрывая своего удовольствия от процесса.

- Ты наш, детка, - нежно произнес он, едва оторвавшись от его губ. – Любой.

- Если ты думаешь, что сейчас я в состоянии огрызаться на «детку», то ты ошибаешься, Баки, - признался Брок. – Хоть хуеголовым называйте, только… - он снова потянул Баки к себе, целуя, распустил его волосы и жадно зарылся в них ладонями. – Это еще лучше, чем я помню. Это лучше всего, что я помню, если уж начистоту.

- Так уж и всего? – спросил Стив, чувствуя, как у него отлегло от сердца.

- Не могу решить, - Брок смотрел на него с вопросом, зная, что виноват, и только за это молчаливое признание Стив был готов простить ему килотонну потраченных нервов.

- Не надо решать, - Стив придвинулся ближе, погладил его шею и коснулся губами виска.

Брок повернул голову и поймал его губы своими. Этот поцелуй сильно отличался от предыдущего: опыта у Брока с шестнадцати явно прибавилось.

- Чего ты хочешь? – спросил у него Баки, целуя в шею. – И с кем.

- Всего. Для начала с тем, у кого меньше.

Баки рассмеялся – тепло, мягко. Стив давно не слышал у него такого смеха, наверное, года с сорок третьего, с того самого времени, как несчастья посыпались на них, как из Рога Изобилия. Счастье, конечно, тоже было, но даже оно не заставляло Баки так смеяться – нежно, ласково. Так, что желание его поцеловать становилось просто нестерпимым. Он не стал сопротивляться – притянул Баки к себе, целуя, чувствуя, что если не все, то ощутимая часть его личного мира становится на место. Они вместе. Это главное.

- Какие вы… - простонал Брок, наблюдая за ними поплывшим взглядом потемневших глаз. - Черт, обкончаться можно от одного вида.

- За этим дело не станет, - усмехнулся Баки. – Детка, ты точно…