Детки с оружием

Павел вскочил с койки, автоматически посмотрел на настенные часы. Ему до подъема осталось спать ещё три часа. Кто посмел его разбудить! Но сразу погасил свой гнев. Если его разбудили в это время, значит для этого есть весомые причины. Посмотрел на дневального. Тот встал навытяжку. Павел сразу вспомнил его имя – Федоран. Обычный служака из команды, обслуживающей общежития комиссаров и жандармов. Как правило, это люди, которые, из-за своих характеристик не смогли стать жандармами. Кто-то не прошел интеллектуальные тесты, кто-то не подходит по физподготовке и состоянию здоровья. Зато благодаря своей тупой исполнительности, они отличный обслуживающий персонал: дворники, мойщики, кочегары, подсобные рабочие. Но видимо из-за того, что они обслуживают комиссаров и жандармов, самомнение у них о себе чрезвычайно высокое. Как будто они не стирают белье за комиссарами и жандармами, а сами являются и комиссарами и жандармами одновременно. В общежитиях обслуга строго соблюдает субординацию. Но на улице они ведут себя так, словно являются хозяевами жизни. Павел не так давно заметил, в комнатах жандармов они так громко «Подъем!» не кричат. Ещё бы. Жандармы парни горячие – могут врезать. А комиссары должны обладать самодисциплиной, иначе никогда не смогли бы стать комиссарами. Ещё Павел подозревает – обслуга специально так орет на комиссаров во время подъема и во время тревоги. Им нравится, что люди наделенные властью начинают суетиться от их криков.

Павел быстро надел одежду, обулся и вопросительно посмотрел на Федорана. Тот отчеканил:

– Вас вызывают на Совет Кураторов – протянул Павлу пропуск в здание Совета.

Павел кивнул. Придется надевать парадный костюм. Немного поморщился. Парадка – по сравнению с повседневной формой, неудобна. Стоячий воротничок, накладные плечи, затягивающая талия. И куча обязательных значков на груди, отмечающих заслуги чрезвычайного комиссара. У Павла этих значков накопилось столько, что они уже давно не помещаются на мундире. При любом движении они трезвонят. Хотя некоторым его коллегам этот трезвон нравится. И некоторые коллеги с завистью поглядывают на увешанного медалями и значками Павла, когда он в парадном мундире.

Павел тряхнул парадкой. Значки звонко загремели, заставив его снова поморщиться. Но выбора у него нет. Придется надевать это. С некоторым трудом он застегнул пуговицы на талии. Нет, он не потолстел. Он подрос, в последний раз он надевал этот мундир накануне Дня Рождения, когда ему исполнилось пятнадцать лет. В Дни Рождения комиссары обязаны носить эти дурацкие парадные мундиры. Впрочем, парадку им нужно надевать в любой праздник и в любой торжественный день. Явка на Совет Кураторов требует, что комиссар на ней тоже был в парадной форме.

На ходу Павел попытался угадать, какая причина его вызова на Совет? Наверное, как обычно, внесены новые правки в Закон. А может быть случилось страшное – преступником стал кто-то, кто Закон должен охранять. Такое бывало среди жандармов. Иногда такое бывает даже среди чрезвычайных комиссаров. В таких случаях приходится чистить ряды, задерживать тех, с кем когда-то пересекался на учебе и на тренировках. Воспоминания о тренировке вывели в память образ Анны, и Павел улыбнулся. Сегодня вечером они должны встретиться в спортзале. Павлу всегда нравились эти встречи.

К зданию Совета Павел подошел все с той же улыбкой. На входе показал свое удостоверение. Охрана аппаратурой сверила его сетчатку глаз, пропустила внутрь. Внутри здания пришлось пройти ещё несколько постов охраны. Возле Зала Совета Павел обратил внимание, собраны все чрезвычайные комиссары, которые должны быть сейчас на отдыхе. Видимо случилось страшное. Кто-то из числа комиссаров запятнал свой мундир преступлением. Павел нахмурился. Только этого не хватало. Но размышлять на эту тему ему долго не пришлось. Как только охрана у ворот в Зал его заметила, из Зала раздался гонг, и Ворота раскрылись. Ожидающие комиссары пошли внутрь, подозрительно поглядывая друг на друга. Они как и Павел догадались причину созыва на Совет. Павел стал вертеть головой, разыскивая где здесь Анна? Но не нашел. Заходя в Зал, все комиссары сдавали свое оружие.