Детонатор

– Девочке повезло. Как донор не годится, но своих переживет. А у меня пациенты абсолютно здоровы. Вы, Григорий Михайлович, напишите заключение. Нам некогда рассиживаться. Изумительный кофе. Спасибо! Но следующим пациентам рентген будете делать вы.

Григорий отложил ручку и посмотрел на кружку. Увы, кофе там не осталось. Ужасно резало глаза, словно в них попал песок, наверное, потому, что в стенах медицинского модуля не было окон. Узнать, что сейчас на улице, день или ночь, не было никакой возможности.

«Как в казино, – с горечью подумал он. – Только сейчас на карточном столе роль фишки досталась мне. Кто-то сделал большую ставку и в качестве платы на кон поставил жизнь».

Будучи шулером, Григорий восхищался умением ведущего игру держать тузы в рукаве. Казалось, можно гордиться участием в большой игре, но, увы, Гриша прекрасно понимал, что он сейчас не туз, а мелкая шестерка. Он посмотрел на стопку исписанных листов бумаги, на которых его подпись решала судьбу осмотренных пациентов. Из десяти семеро были не годны к дальнейшему использованию. У кого-то начало цирроза, убитые никотином легкие, изношенное сердце… Три листка отложил в отдельную стопку. Их судьба, по сути, решена сегодня, но окончательную точку поставят те, кто держит и его жизнь на тонкой ниточке. Можно было бы, конечно, написать, что у мальчика слабые легкие или больные почки, и его отправили бы на свалку. Пусть жизнь ребенка не будет легкой и счастливой, но у него останется шанс выжить. Григорий взял заключение о состоянии здоровья мальчика, еще раз внимательно прочитал. Смял и начал писать новое. Скомкал и этот листок. Потом достал из мусорной корзины прежний, разгладил и приложил к тоненькой стопочке списков кондиции, где лежали документы на его родителей. «Бес попутал с устатку», – подумал Григорий, перекрестился, снял халат и пошел ставить турку на плиту. Судя по безмятежному лицу Карловича, подобных душевных метаний он не испытывал. Немец принес и добавил к тонкой стопке еще два листка с данными на тех, кому не повезло остаться жить. Они должны были стать лекарством для клиентов и заработком для тех, кто оплачивал работу и жизнь Грише и Генриху.

– Генрих, твой кофе готов. А как тебе спится? Кошмары не снятся?

– Михайлович, вы знаете, что сказал сэр Грэм Кат-то, один из самых известных в мире специалистов по заболеваниям почек?

   

Генрих увел за собой мужчину. Григорий занялся осмотром женщины и детей.

– Вы говорите о президенте Общего медицинского совета Лондона?

– Именно о нем. Так вот, сэр Катто заявил, что отчаяние умирающих пациентов, чья единственная надежда – получение органа, неважно законным или незаконным способом, является движущей силой торговли. Так что не стоит напрягать мозг стенанием души. Просто убедите себя, что делаете благое дело. Обычный бизнес. Вы же в курсе, что сегодня в России реальную помощь получает едва ли один процент людей, нуждающихся в донорских органах. Остальные просто умирают.

– Генрих Карлович, я читаю медицинские вестники и знаю, что по данным заместителя главного трансплантолога Дмитрия Суслова, в прошлом году в Петербурге выполнили всего 13 операций по пересадке печени, тогда как нужно было сделать триста.

– Вот видите! Считайте, что помогаете нормальным людям. Не обращайте внимания на эти отбросы. Они сами сделали свой выбор. А если вам эта работа не по душе, шли бы в хирурги, тем более, я заметил, что у вас хорошая рука.

Григорий отставил чашку с кофе, который вместо удовольствия вызывал тошноту, посмотрел с печалью на Генриха и ответил:

– В прошлой жизни, до того, как я стал патологоанатомом, я был хирургом. Причем до одного случая подавал большие надежды. Шла операция. Самое сложное было позади. Я «выделил» почку и держал ее в правой руке, левой обрабатывая сосудистую ножку.

– Вы имеете в виду почечную артерию?

– Совершенно верно.

И тут неожиданно я чихнул, да так, что отрезал почку. Через две минуты судьба моего пациента была решена. Он умер от сильнейшего кровотечения, мы и «ах» сказать не успели. Весь потолок был в крови.

– Да! Представляю. И что было дальше?

– Обделался от страха, что посадят за убийство. Молодой был, глупый. Обошлось. Родственникам сказали, что пациент умер во время операции. Организм не выдержал. Но с тех пор я живых резать не могу.

– А что же сейчас, не страшно?

– Сейчас совершенно другое дело.

– Это еще почему?

– Потому, что они уже неживые. Ходят, дышат, сексом занимаются, но уже мертвые. Только об этом пока не знают. А мертвых резать – чего бояться?

Только глядя на мозолистые руки соседа, понимаешь преимущество работы головой