Детонатор

Устремившийся к окну Красоткин был перехвачен на середине пути и, несмотря на вялое сопротивление, усажен на тахту. Наташа пристроилась рядом, удерживая его за шею чуть ли не борцовским захватом. Потрепыхавшись, он сник, сделавшись покорнее кролика, пойманного удавом. Все было как в бурную эпоху молодоженства, если не считать того удручающего факта, что сами Красоткины претерпели неизбежные изменения. Она беспрестанно пополняла запасы косметики, носила удлиняющиеся год от года юбки и вздрагивала, заслышав роковое слово «целлюлит». Он обзавелся залысинами, лишился нескольких боковых зубов и все чаще подумывал о том, что скоро станет дедом, а Наташа, соответственно, бабкой, так что окончательное перевоплощение в милую (или не очень милую) пожилую пару не за горами. Или оно уже состоялось?

— О чем будет разговор? — осведомился Красоткин, давно усвоивший, что его супруга просто так ничего не делает.

— Ни о чем, — сказала Наташа и, оставив шею мужа в покое, принялась водить пяткой вдоль завитушек коврового орнамента. — Ты меня по-прежнему любишь, Володя?

— Конечно, — подтвердил Красоткин, — жаль, здоровье уже не то. Обидно, что так мало куковать осталось. Меньше половины, как ни крути.

— Типун тебе на язык, — Наташа возмущенно топнула ногой, — дурацкая у тебя арифметика. Ты что, в старые хрычи решил записаться? Ну так записывайся. Лично я погожу.

— При чем тут хрычи?

Красоткин встал и, закусив сигаретный фильтр, подошел к окну. Дым, выпущенный навстречу воздушному потоку, разнесло по всей комнате, но, вместо того чтобы проявить недовольство, Наташа поинтересовалась:

— К тебе как в институте относятся, Володя? Ценят?

— Еще бы им меня не ценить, — буркнул вознамерившийся отмалчиваться Красоткин. — Не хочу хвастаться, но моя последняя разработка… — Он понизил голос: — Это настоящий переворот во взрывном деле. Мой тромонол…

— Тромонол, — перебила Наташа, пренебрежительно морща нос, — только и слышу от тебя в последнее время: тромонол, тромонол, тромонол… Да только проку от него немного. Сколько он нам приносит дохода? Около двухсот тысяч рублей в год? Немного.

— Нельзя же все деньгами мерить, честное слово!

— Особенно когда их нет, да?

Прикончив сигарету в две затяжки, Красоткин вышвырнул ее в форточку и повернулся к жене:

— Ты все сказала? Тогда, если не возражаешь, я еще поработаю.

Наташа хмыкнула:

— Чахнешь на своей работе, чахнешь, а что толку? — Риторический вопрос завершился вздохом: — Пора что-то менять, Володя.

— Устроиться реализатором на рынок? В охранники податься?

— Никто не предлагает тебе сменить профессию, — возразила Наташа, — я знаю, какой ты у меня талантливый. Потому-то и хочу тебе помочь.

— Чем? — спросил Красоткин голосом усталого трагика, вынужденного в сотый раз повторять одно и то же. — Чем ты можешь мне помочь?

— Советом. Ты должен устроиться на работу туда, где тебе станут платить достойную зарплату.

— И где же такое место, по-твоему?

— За границей, конечно. Сколько можно вкалывать за гроши? — Жена подошла к Красоткину вплотную, чтобы заглянуть ему в глаза. — Пашешь, как папа Карло, без выходных, без полноценного отпуска. И это за пятьсот долларов в месяц? Жили бы мы вдвоем, я бы слова не сказала. Но Дашенька! Ты хоть немного о ней думаешь?

— У Даши теперь есть муж, чтобы о ней заботиться, — напомнил Красоткин. — С такими ножищами он далеко пойдет. Горы свернет, если пожелает.

— Боже мой, сколько яда, сколько желчи! — покачала головой Наташа. — Ну почему, почему ты взъелся на Дениску? Симпатичный мальчик, опрятный, вежливый, из хорошей семьи… И чем тебе не нравятся его ноги? Дениска как раз очень даже неплохо сложен.

— Ну да, ты у нас эксперт по мужским фигурам.

— При чем тут мужские фигуры, когда речь идет совсем о другом?

— О чем именно?

— Дети взяли в банке кредит, — заговорила Наташа, зябко поводя плечами. — Для того чтобы выплачивать проценты, необходимы деньги. Почти пятьсот долларов в месяц.

Красоткин уставился в телевизор, словно надеясь, что голос, сообщивший ошеломляющую новость, исходит оттуда. Но по экрану ползли титры советского фильма о победной весне сорок пятого, когда наш разведчик и слыхом не слыхивал о банковских кредитах. «Суровая была пора, трудная», — подумал Красоткин. Хотя, с другой стороны, нынешние времена тоже не сахар.

— Ничего не понимаю, — признался он. — Кредит? Зачем?

Наташа проследила за его рассеянным взглядом, взяла пульт и выключила телевизор.

— Чтобы обзавестись собственной крышей над головой, — сказала она, — неужели не ясно? Так что придется поднапрячься. Стоит детям просрочить платежи, и выкупленная квартира перейдет в собственность банка, да и наша ведь оставлена в залог. Короче говоря, положение серьезное. Дашенька и Дениска, конечно, будут лезть из кожи, но и мы не имеем права прохлаждаться. Ты не против поработать на какую-нибудь зарубежную фирму?

— Где я тебе ее найду, фирму зарубежную? — тоскливо спросил Красоткин.

— А ничего искать не надо. Ко мне уже обратились.

— Кто обратился?

— Люди, — загадочно ответила Наташа, — которые заинтересованы в сотрудничестве с тобой.