Грэм и был. Признателен и рад. Только неясно, отчего царапает и ершится внутри. Ситуация под контролем и переживать не о чем, а тело стремится сорваться в бег.
Куда?
Вдохнул глубоко, заметил вдруг, как плотно были сжаты до этого зубы. Покрутил шеей. Четвёртую инъекцию стимулятора организм всегда воспринимал со сбоями. Радужные пятна в глазах напрягали. Просто надо поспать.
И уже проваливаясь в беспамятство и осторожно сжимая в руке призрачную светлую прядь сладко пахнущих волос, одними губами командор прошептал:
— Прости, Карри.
— Что ты предлагаешь изменить? — Рыжая женщина сидела на столе и болтала ногами. Влажный холод собрался вокруг, и воздух заискрил, неожиданно уплотняясь. — Я прекрасно вижу, что этого достаточно.
Дух уверенно повёл головой или тем, что должно было быть головой у духа.
— Недостаточно, Магда, — глухой голос прорезал шуршащую юбками тишину.
— Мы пересекли два пути. Что ещё от нас может быть нужно? К тому же это всё равно случилось бы рано или поздно. — Маленькая ножка взлетела вверх, и женщина легко соскользнула на пол. — Скорее рано…
— Уже! Поздно может быть уже! — Дух взвился и осыпался на пол снова.
— Это случилось бы через неделю. Ты сам сказал мне! И она умная девочка. Догадается, — задрала беззаботно подбородок, прислушиваясь к пространству: — Уже догадалась, — расцвела неприличной улыбкой, заблестев хищными глазами.
— А ну прекрати! — взревел гулко дух и материализовался в невысокого и совсем некрепкого мужчину. — Ведьма!
— Угу — Рыжая довольно кивнула и мечтательно закатила глаза.
— И перестань подсматривать! — потянулся к бесстыднице руками, но в полуметре от неё его привычно отбросило назад.
— Да я только… Не сердись, Ксандер, — виновато и примирительно хлопнула глазами плутовка. — Больно? — спросила сочувственно. — Зачем же ты? — и во взгляде такое искреннее беспокойство. Присела рядом, горячо зашептала: — Сейчас пройдёт. Ведь пройдёт?
— Не пытайся. Я все твои уловки знаю. — Дух морщился словно от настоящей боли.
Магдалена пфыкнула и повела кокетливо плечом.
— Ведьма, — повторил дух, снисходительно на этот раз. — Обидит нашу девочку — житья роду не дам! — заявил решительно и колыхаясь краями.
— Нет уж! — Женщина злобно сощурилась. — Ты мой! Зря я столько мучилась? — и повторила уверенно, сама себе кивая: — Нет уж. К тому же твоя карма тебе, в отличие от меня, небезразлична. Поэтому никому жизнь портить ты не станешь. Помогать, верю — это ты горазд, — смерила Ксандера насмешливым взглядом. — И там из рода-то он один и остался, как твои девчонки.
Сизая дымка стала сначала плотнее, а затем стремительно истончилась, будто потревоженный ветром туман, и дух просто исчез.
— Обиделся? Зря. Ты моё привидение. Моё! — нагловато заявила Магдалена. — Персональное. — И в этот момент лицо её было таким, что казалось, будь она уверена, что её никто не увидит, показала бы язык — И это только ты, сверкая своим классическим скудоумием, продолжаешь считать, что ты моё наказание! Ха! — залилась звонким, чистым смехом. И резко оборвала его на мучительно-высокой ноте. — Посмей только меня бросить! — сама вдруг прошипела обиженно, и за окном сей же миг оглушительно прогрохотало. Магдалена рывком развернулась, взбив воздух взметнувшимися волосами, и, не оборачиваясь, ушла в комнату, хлопнула дверью. Будто это могло бы стать для призрака преградой.
— Магда, — тихо прошелестел Ксандер, — мы последние. Ты сама всё знаешь. И никто, кроме нас, сделать этого не сможет.
— Не сможет. — Рыжая нахалка уселась перед зеркалом и принялась медленно заплетать и распускать косу.
— Ма-аг-да, — предупреждая, протянул дух.
Та бесстыдно ухмыльнулась и резко развернулась к некогда бывшему мужчиной лицом.
— Что ещё ты от меня хочешь? Мы же договаривались: твой — зов, моя — погода. Смотреть ты мне не разрешаешь, — надула губы и пожала плечами. — Что я ещё могу?
— Сейчас ты можешь не мешать.
Она даже покраснела от злости.
— Именно! Не мешать! — повторил резко Ксандер. — А вот потом…
— А вот не будет никакого потом!
— Ты не можешь видеть будущее, — напомнил туманный образ.
— Могу! Если очень хочу, то могу!
— Нет его ещё! — Туман подтянулся к женщине ближе. — И прошлого-то, по большому счёту, тоже нет. Уж я-то знаю! Какая же ты!
— Какая?
— Ведьма…
— Напомни-ка, почему тебя убили? — очень по-семейному упёрла руки в бока.
— Меня не убивали. Я ушёл сам. А вот склеп…
— Точно. Разрушили склеп. А убили тогда кого? — издеваясь, хлопнула глазищами Магдалена.
— Внука. — Дух сделался мрачен и покрылся тёмными пятнами.
— Так вот и являлся бы сам. Чего всё ты? Да и внук-то, помоложе бы был, поди…
— Он был старше меня на тридцать лет. — Дух помрачнел ещё сильнее. — И я не стану сейчас скудоумно развивать тему твоего возраста.
— Откуда ты?..
— Оттуда, — буркнул глухо и растаял вновь. — Думай, Магда, думай, — донеслось откуда-то из глубины квартиры. — Если не объединятся, погибнут все. И плакала твоя смертность и моя свобода. Нам этого не простят.