Детонация

— Тебе нужно уйти, пока я тебя не придушил.

Я пригвоздил ее взглядом, чтобы показать, что я не шучу. Я больше не тот мужчина, за которым она была замужем.

— Мы могли бы помочь друг другу. Может быть, тебе нужно выплеснуть все это со мной, трахнуть меня, как ты это делал раньше, — говорит она, и я так сильно сжимаю кулаки, что каждый мускул напрягается в моем теле.

Ярость, чистая гребаная ярость, застилает мне зрение. Когда она осматривает мой дом, ее глаза почти загораются знаками доллара.

— Что скажешь, потрахаемся в память о старых добрых временах? Чтобы справиться со скорбью?

Она покачивается, облизывая губы, и я съеживаюсь, делая шаг назад.

Бред.

Что-то проносится мимо меня сзади, и я резко оборачиваюсь. Все, что я вижу, это прядь ярко-светлых волос, проносящуюся мимо меня.

— Я, блядь, услышала достаточно. Пойми гребаный намек, женщина. Он не хочет тебя трахать. Он ненавидит тебя до глубины души. А теперь убирайся к чертовой матери, пока я не убила тебя первой.

Мэдди в гневе набрасывается на Амелию, хватает ее за волосы и тащит к входной двери.

— Грейсон, убери от меня эту сумасшедшую! — Амелия кричит в агонии, вцепляясь в руки Мэдди.

Я пытаюсь сдержать смех, открывая входную дверь, и Мэдди бросает на меня взгляд.

— Спасибо.

Амелия с глухим стуком падает на пол, когда моя женщина выталкивает ее вон.

— Ты гребаная сука! — Она встает и бросается на Мэдди, но я быстро заслоняю ее, и Амелия врезается в меня.

— Вон! — кричу я.

— Никогда больше не подходи ко мне, Амелия. Ничто на этой планете никогда не сможет вернуть меня к тебе.

Я крепко прижимаю Мэдди к себе.

— Эта женщина — моя жизнь. А теперь убирайся к чертовой матери с моей территории.

Она уходит со слезами на глазах.

Гребаный Иисус Христос.

— Спасибо.

Я вздыхаю.

Ее лицо светлеет.

— У тебя довольно тонкие стенки. Я немного волновалась, что ты действительно можешь убить ее. Потом, когда я услышала, что она сделала тебе предложение, мне захотелось убить ее самой. К тому же, ты не сможешь трахнуть меня, если твоя задница окажется в тюрьме.

У моего Солнышка есть немного темной стороны.

— Ты само совершенство, ты же знаешь это, верно?

Она прикусывает губу, глядя на меня сквозь ресницы.

— Для тебя, наверное, идеально.

— Для меня идеально, да.

Эта женщина может вызвать во мне практически все эмоции. Но именно этой я жажду. Ее способности видеть меня, принимать меня. Это то, чем я никогда не делился с Амелией. Я провел все наши отношения, прячась за маской, притворяясь, что мне достаточно нормальной жизни. Она никогда не хотела слышать ни о каких моих убийствах на службе. Она не понимала, что это был мой единственный способ успокоить монстра внутри меня.

И все же Мэдди… она понимает меня. Она не хочет, чтобы я менялся; она просто хочет, чтобы я был в безопасности. Она просто хочет, чтобы ее любили.

Теперь это тот человек, с которым я хочу провести остаток своих дней.

— Я имел в виду то, что сказал ранее. Я люблю тебя.

Я провожу пальцем по золотой подвеске в виде солнца, которую я купил ей в Лондоне.

— Я люблю тебя, Грейсон. Это было прекрасно, когда ты назвал меня своей девушкой. Сделай это снова.

Какой бы темной ни была моя жизнь, мне нужно, чтобы ее свет был со мной каждый день.

— Однажды ты станешь больше, чем просто моей девушкой.

Легкая улыбка, которая появляется в уголках ее рта, только доказывает мне, что я прав. Она будет моей женой.

ГЛАВА 34

МЭДДИ

Мы втянулись в довольно обычную рутину. После волнения, вызванного тем, что в прошлом месяце он выставил за дверь свою бывшую жену-стерву, мы были неразлучны. Готовили вместе, обнимались на диване, смотрели фильмы. Почти каждую ночь он выскальзывает из постели, чтобы отправиться на работу. Он думает, что я все еще сплю, когда касается губами моей щеки и говорит, что любит меня. Я не сплю всю ночь, пока он не возвращается домой в целости и сохранности.

По какой-то причине сегодня ночью все хуже, чем в любую другую ночь. Сколько бы я ни ворочалась, мой разум не отключается, представляя худшее. Последние пару ночей он не возвращался домой до восхода солнца. Он принимает душ и сразу ложится в постель.

Я волнуюсь.

Раздраженно я сбрасываю одеяло и топаю в гостиную, беря первую попавшуюся развратную книгу из стопки рядом с диваном.

Устраиваясь поудобнее на диване, я достаю закладку и открываю последнюю непристойную книгу, которую мне одолжила Сиенна.

Сигналит лифт в пентхаусе. Я встаю и, отложив книгу, направляюсь к лифту.

С момента нашей поездки в Лондон мы с Грейсоном ни дня не расставались. Он каждый день встречается со мной за ланчем. Мы останавливаемся в его пентхаусе, но несколько раз за последний месяц он останавливался у меня дома.

Я ахаю, когда Грейсон, спотыкаясь, выходит из лифта. Мои глаза прикованы к алой капле, стекающей с его шеи.

— Черт, Грейсон, боже мой! — я обнимаю его и помогаю дойти до дивана.

— Твою мать, — шипит он.

— Что мне нужно сделать? — спрашиваю я, избегая крови.

Его глаза встречаются с моими, и черты его лица смягчаются.

— Под раковиной есть медицинская коробка. Можешь взять ее для меня, детка?