Детонация

Нет-нет, все были живы. И даже здоровы. Просто, чтобы продолжить обучение наследника и выплатить ипотеку, им обоим, и отцу, и матери, пришлось уехать работать: маме – в столицу школьным учителем, а отцу – на север на нефтедобывающую вышку.

Маму он видел каждый день в сети по часу – они болтали обо всём на свете и непременно о бесконечной, выносящей мозг ерунде. Такая демонстративная, натужная повинность. И разговоры эти всё больше становились похожими на неинтересные обоим отчёты, а общих тем давно не было. К сожалению мамы и разочарованию Южика. Воспрявшая было на первых порах в столице, она вдруг неожиданно сдала и будто бы постарела. Он видел, она старается, но никак не успевает за его стремительно меняющимися интересами. Он и сам не всегда мог угнаться за собственным любопытством.

Но подвиг родителей парень ценил. И относился к их решению с уважением, хоть и не понимал, почему действовать пришлось так радикально. Ясно же было, что заработка отца должно было хватать. Внатяг, но хватать.

Благодарность предкам сын выражал отсутствием сомнительных историй и скромным членовредительством. Родители, кажется, были довольны. Во всяком случае, градус претензий отчётливо стремился к минимальному. Что юношу, несомненно, ободряло.

Сейчас Южик ехал на занятия в Федерацию фехтования – лучшую школу фехтования во всём юго-восточном регионе, где он давно уже не просто подавал надежды, а вполне успешно их воплощал. Одно золото в чемпионате среди кадетов и юниоров, два серебра и множество мелких наград – как раз то, что другие называли призванием.

Южик же был уверен, что дело в упорстве, скорости и тактике боя. Желание изучить, просчитать, обмануть противника порождало бешеный азарт, и он, нащупав однажды путь, сначала долго присматривался, медлил, а после начал действовать.

Он даже не был лучшим в общей подготовке. Зато имел «холодную» голову и железный характер, что берегли его от типично юношеских глупостей и ошибок – ринуться сломя голову в бой и непременно словить удар, пренебрегая защитой. В общем, саблист из Юджина получился. Осталось теперь, чтобы так же хорошо получился математик, экономист, юрист или программист. И перспективы эти Южа огорчали. Потому что душа не лежала ни к чему вышеперечисленному, и он мучительно прикидывал варианты, ответственно продумывая очередной бой. С родителями. Он даже в шутку обозвал его в прошлом году «Сражением за Независимость Юджина Партнова». И впервые за много лет ему недоставало ни наступательной логики, ни скорости и вариаций контратак, ни защиты. От этого Юж был временами зол, раздражителен и несдержан.

Хотя, несомненно, у несдержанности была и другая причина, но к претензиям предков и возможной учебе она не имела никакого отношения.

Сегодня его занятия были с группой, в которой тренировалась Оксанка – мираж и наваждение этого года нашего чемпиона. Оксанка обычно медленно поднимала взгляд на Юджина и неспешно отворачивалась. Всегда. Юж голову сломал, что же это значит. Три тренировки в неделю с сентября. Три поворота головы за семь дней. Три взмаха ресниц, три взгляда серых глаз. О чём мечтал кадет юношеской сборной по фехтованию, догадаться нетрудно. Особенно после того, как осенью впервые за последние два года проиграл бой. Девчонке.

Его всё подмывало подойти и прямо спросить: «Оксанка, что всё это значит?» Но потом он просто-таки видел, как она хохочет ему в лицо: «С дуба рухнул, Партной?» или ещё что-нибудь похуже. Намного хуже. Да и Лёнька, его приятель, тоже саблист, уверял, что девчонки не имеют в виду под этим совершенно ничего! «Ну вот абсолютно точно!» – твердил Лёнька. А спрашивать такое – чистое самоубийство, потому как никогда не знаешь, что действительно у реснитчатой особи женского пола на уме и насколько твой вопрос её встревожит. И Южик не знал, что лучше: чтобы вопрос её встревожил или оставил равнодушной? Поэтому ресницы при его появлении по-прежнему взлетали, а следом его взору представал затылок с собранными в длинный, высокий русый хвост волосами.

Сегодня Юджин спешил на встречу с ресницами сквозь непогоду и вечерний транспортный коллапс, мечтая о манящем и наверняка невозможном. Он почти уже видел, как Оксанка сама подходит к нему и предлагает сходить вечером в кино или боулинг. Нет. Кино всё-таки лучше. Это потому что с намёком сразу. А боулинг – это только для друзей. И возьмёт так его за руку тонкими и сильными пальцами – он знает, они сильные, ему ли не знать, – и пойдут они совершенно точно сразу на самый последний ряд, немного смущаясь, но непременно на последний. Так размышлял Юж, глядя в окно маршрутки на мокрую мостовую старого, глубоко провинциального в прошлом городка.