Детонация

Маленькая, грязная, тёмная хижина с земляным полом была почти круглой. Точно напротив, на куче соломы в страшно изломанной позе, – Дилл. Он держался один еще минуты три, после того как, пробив тонкую стенку спиной, осел без сознания Бобби, получив в подбородок прикладом.

Мои связанные ноги упирались скрюченному Бобби в живот. Светлые кудри его наполовину были в застывшей крови. Жужжали и ползали мухи. Воняло навозом и какой-то немыслимой дрянью. Как бы мгновенно умереть, и всё. Сразу – никаких больше мучений. Или смерть – это удел слабых? Сильные борются, пока живут, а пока живут – не сдаются?

Кто ты, Каррия, из которых? Сможешь ли ещё продолжать и на которой из пыток сломаешься? И ты ведь знаешь, какую из них пережить точно не сможешь? И что тогда?

Диллан напротив тихо, сдавленно стонет. Бобби дёрнулся, и я вижу, что у него почти развязаны руки.

Дрэк! И что дальше? Всё бессмысленно. Мы в дрэковой пустыне. Без оружия. Без транспорта. Без связи. И никто, наверняка никто не знает, где нас искать. Да, скорее всего, и не ищет.

С тех пор как остались одни, с Мэрин мы почти не общались – сначала слишком болезненно было. Потом некогда. Теперь вот и не получится больше. Даже жалко. Мэрин останется с нашим проклятьем одна – и бремя понесут её дети. Судьба. Ничего не попишешь.

Бобби медленно развязывал, шевеля только пальцами, узел на моих щиколотках. Всё равно я вряд ли смогу ходить после такого удара в живот. Даже воздух в грудь проникает с чудовищной болью.

Я пыталась подать оператору знак, чтобы бросил, не тратил на меня время, занялся лучше своими верёвками или Диллом, но слова даже не шипелись отёкшим лицом.

В этот миг в хижину шумно ворвались люди, заслоняя тусклые крохи света. Смрад. Почему я чувствую этот убийственный смрад? Нос давно уже не должен работать. Охранника оттеснили. Кто-то вздёрнул Бобби на ноги, тыкал ему в лицо пальцами, возмущённо что-то кричал. Кто-то замахнулся прикладом, но говоривший того резко одёрнул, и Бобби обречённо выдохнул. Дилла пнули в живот, тот взвыл от боли – очнулся. Его тоже подняли. Но на ногах парень самостоятельно стоять так и не смог. Прислонился к тоненькой рыже-коричневой стенке.

Скоро этот ужас дойдёт и до меня. Вот, и точно…

Тянут за ноги по полу. Кто-то хватает за волосы, принуждая поднять голову. Бобби не сдерживается и обнаруживает свою неожиданную свободу.

Зря, мой решительный защитник. Всё это зря. А Дилл просто падает, не удержавшись в сознании. Скоро Бобби отправится за ним следом, скоро я получу следующую порцию омерзения и чудовищной боли. Скорее бы. Спасительное забытье пришло бы скорее… Ну же!

– Карри! Проснись, детка! Карри! – Мэрин сильно трясла меня за плечи. – Тебе опять приснился кошмар, – и вдруг добавила, как в детстве, нежно: – Эй, открой глазки. – Мокрой щеки ласково коснулась рука. Боже мой. Я же дома!

Распахнула глаза. Мэрин! И вцепилась в сестру звериной хваткой.

– Я люблю тебя. – Сестра гладила меня по спине и покачивалась со мной вместе. – Всё в порядке. Ты в безопасности. Всё уже в полном порядке.

Стиснула зубы и беззвучно тряслась, тщетно гоня пережитый ужас к дрэку, прочь. Он поселился во мне опять. Пустил свои щупальца, пророс внутрь, заявил о своей на меня власти.

– Три года прошло, солнышко. Это всё давно в прошлом.

Я тоже так думала. Да только ни капельки это не в прошлом. Мой персональный кошмар. Моя дрэкова память. Не хочу её. Как стереть? Как оставить?

– Как оставить? – дрожа спросила у Мэрин.

– Надо думать о чём-то другом. Подчинить мысли иному. Ты сможешь. – У Мэрин всегда были рецепты от всего на свете. И плевать, что кто-то считает её занудой. Мне жутко хотелось, чтобы они работали. Пусть хотя бы и только для меня. Меня это устроит. Поддержит. И, может быть, сбережёт.

– Помоги мне, – прошептала в её плечо.

И она помогала. Каждый день, с тех пор как я очнулась в больнице, сестра была рядом. Мы не виделись с той самой поездки. А до этого еще, наверное, полгода. И, боже, как же мне, оказывается, её не хватало!

– Давай сходим к гипнологу, прошу тебя. Они блокируют это всё, и ты просто забудешь, – в сотый, наверное, раз убеждала меня Мэрин.

– Не хочу, – кажется, я вела себя как ребёнок. Мне можно. У меня посттравматический синдром. И ещё какое-то страшное слово. – Нет, не будем. Неизвестно, как это отразится на моём контроле. К тому же из памяти эти вещи всё равно никуда не уйдут, их просто посадят в клетку. А чья воля окажется сильнее, моя или специалиста, – это только опыт покажет. Что, если это будет грозить неконтролируемым прорывом? Что, если…

– Твоё здоровье важнее, чем все способности, вместе взятые!

– Конечно, если эти способности не способны разрушить планету!

– Тщщщ. Всё хорошо, не пойдём никуда. Как знаешь.

Мы попытались восстановить хронологию событий спустя ещё пару дней, когда, по мнению Мэрин, моя изжёванная психика хоть сколько-то окрепла. Времени было катастрофически мало – мы спешили.