Детонепробиваемая (ЛП)

Я киваю и благодарю его. Доктор Стив уходит, чтобы организовать для Зои рентген и принести волшебную розовую нитку, а я пока отыскиваю в сумке лист бумаги и предлагаю малышке сыграть в «виселицу».

Два часа и минимум переживаний спустя исследование рентгеновского снимка подтверждает врачебный прогноз, и Зои выглядит как новенькая с пятью розовыми шовчиками и по уши влюбленная в доктора Стива. Тот вручает ей леденец на палочке – хороший, с жевательной конфетой внутри – и говорит:

– Итак, Зои, ты мне нравишься и все такое, но я очень надеюсь, что больше никогда тебя здесь не увижу.

Зои неуверенно улыбается и становится непривычно стеснительной.

– Так что скажешь, Зои? Обещаешь не гулять на пути разгона скейтбордистов?

Зои обещает, что постарается, и врач дает ей пять.

Интересно, проходил ли доктор Стив курс лекций по умению обращаться с больными детьми, или у него все получается естественно? Возможно, все дело в практике. Возможно, мне удастся найти книгу из серии «для чайников»: «Как справляться с неотложными состояниями и проблемными детьми».

Потом я думаю о Бене. Если повезет, и он вернется, то мне не придется быть идеальной мамочкой. Мы сумеем разбираться со всем вместе. Представляю себе нашу малышку, прибежавшую с большой занозой. Бен бы прихватывал пинцетом, а я сидела рядом, держа наготове пластырь с котом Гарфилдом. Когда-то мы с Беном были одним целым. И будем им снова.

А потом мы с Зои идем к выходу, держа в руках документы о выписке и запасные леденцы, и я вдруг слышу за спиной смутно знакомый голос:

– Клаудия? Это вы?

Сердце уходит в пятки, когда я догадываюсь, кто меня окликнул. Медленно поворачиваюсь и смотрю прямо в большие зеленые глаза Такер Янссен.

Глава 29

– Привет, Такер, – здороваюсь я, разглядывая голубую больничную униформу под идеально выглаженным белым халатом и сверкающий стетоскоп. И, конечно, длинную гриву светлых волос, собранную в фирменный конский хвост. Такер даже симпатичнее, чем мне помнилось. Но, скорее всего, потому, что накрашенная женщина выглядит совсем иначе, чем она же после пробежки. Меня передергивает от мысли, как фантастически она, должно быть, смотрится в вечернем наряде. Я падаю духом и оглядываюсь на дверь в надежде, что наша беседа будет короткой. Хотя нас и связывает кое-что общее, мне нечего ей сказать.

– Привет, Клаудия, – произносит она как ни в чем не бывало.

«Ты, вообще-то, не должна знать, что Такер – медик», – напоминаю я себе и, пытаясь сымитировать крайнее удивление, выдыхаю:

– Так ты врач?

– Ну да, – отвечает она с показной скромностью. – Детский хирург.

– Ого, здорово.

– А ты здесь зачем? – спрашивает Такер, скользя взглядом по Зои. – Все в порядке?

Хотя ее участие и кажется искренним, оно все равно меня бесит. Мнительность, конечно, но я чувствую, что она меня осуждает. Оценивает размах моей халатности. И приходит к выводу, что при любом раскладе из меня  вышла бы непутевая неумелая мать.

– Племянница немного поранилась, вот и всё. Но она уже в порядке, – поясняю я.

– Бедняжка, – мурлычет стерва.

И тут вновь вернувшаяся в хорошее настроение Зои вмешивается:

– А у меня пять швов!

«Что же еще она скажет?» – паникую я и молюсь, чтобы Такер не упомянула Бена, потому что тогда остановить словесный поток болтушки-племянницы уже не получится. Будто наяву слышу: «Откуда вы знаете дядю Бена? Тетя Клаудия развелась с ним, потому что не хотела детей. Но она говорит, что никогда его не разлюбит. И если они снова поженятся, я буду рассыпать лепестки на свадьбе!»

Само собой, реплика Зои позволяет Такер продолжить разговор. Она наклоняется, подмигивает и словно по секрету спрашивает:

– Розовенькие?

– Ага! Розовенькие, – сияет Зои.

Такер треплет малышку за волосы и восхищенно улыбается. Потом выпрямляется и говорит:

– Чудесный ребенок.

– Спасибо, – улыбаюсь я, хотя не уверена, что уместно принимать комплименты чужому ребенку, пусть это и моя племянница. Переминаясь с ноги на ногу, снова смотрю на дверь, и тут мозг напрочь отключается. До смерти не хочется переходить на другие темы, вроде марафонов или Бена. Интересно, знает ли Такер о моих планах увидеться с ее парнем? Подозреваю, что знает. Ведь рассказал же мне Бен о подарке от бывшей, который та прислала, когда мы уже год как встречались. Помню, я тогда спросила, изо всех сил стараясь изобразить непринужденность:

– О, как мило. Что же она тебе подарила?

– Поэтический сборник, – ответил Бен как ни в чем не бывало, словно для него это ничего не значило.

Но мне-то было сложно представить более угрожающе многозначительный подарок, чем книга, не говоря уж о поэтическом сборнике, и стоило огромного труда удержаться от вопроса, что за издание и какой тематики стихи. Тогда я с деланным безразличием промычала:

– О, так любезно с ее стороны.

– Ага, – согласился Бен, – Мне все равно. Это не имеет значения. Сказал тебе просто, чтобы ничего не скрывать.

В этом весь Бен – прямой и честный. Так что, уверена, он не стал скрытничать и по поводу нашего намеченного обеда.

Как и следовало ожидать, Такер начинает выпытывать: