Детонепробиваемая (ЛП)

Несколько дней спустя, прямо перед очередным свиданием с Андерсом я вышла из душа и заметила мигающий красный огонек автоответчика. Хотя мы почти три месяца не разговаривали, я сразу же поняла, что это Пол – единственный раз в жизни у меня проявились экстрасенсорные способности. Нажала на кнопку воспроизведения, и, представьте, сообщение действительно оказалось от Пола – пьяное бормотание, мол, он надеется, что у меня все хорошо. Да, это и близко не было чем-то вроде «Я жутко скучаю и жалею, что не переехал с тобой в Нью-Йорк», но все равно, Пол позвонил мне по пьяни пятничным вечером, чего я, при поддержке Джесс, умудрилась ни разу не сделать. Я прослушала сообщение дважды и заставила себя его стереть, борясь с желанием сохранить запись для дальнейшего анализа – Джесс как никто другой умеет читать паузы между словами и трактовать отрывистые фразы на автоответчике (Возможно, потому, что в ее жизни подобное случалось довольно часто. Но, с другой стороны, кто из нас в двадцать лет не напивался и не начинал названивать кому ни попадя?). У меня все болело, пока я уничтожала родной хрипловатый голос Пола, но я все равно гордилась собой. Гордилась уравновешенной юной горожанкой, которая встречается с услужливым длинноволосым европейцем. Бойфренд из колледжа остался в прошлом.

И, поддерживая этот имидж, я озаботилась, чтобы той ночью мы с Андерсом оторвались по полной. Мы поужинали в моем любимом мексиканском ресторанчике «Эль Тедди» (нынче, увы, закрытом) в Трайбеке [7]и вволю напились «маргарит» с кубиками льда и солью – с каждым глотком я чувствовала себя все более искушенной, так как в колледже пила «маргариту» только с колотым льдом. Потом мы встретились с друзьями Андерса, в основном тоже теннисистами, и поехали в клуб со строгим фейсконтролем в Сохо. Андерс прекрасно танцевал, но не относился к этому серьезно. Постоянно срывался на уморительные движения в стиле «бегущий человек». При взгляде на него я умирала со смеху и безумно радовалась – как это обычно и бывает перед тем, как происходит что-то по-настоящему ужасное.

Затем со мной случилось нечто странное. В квартире Андерса, когда мы всего лишь во второй раз занимались сексом, я поймала себя на мыслях о сообщении Пола. И по щекам внезапно потекли слезы. Я убеждала себя, что дело в «маргаритах». Убеждала себя, что я абсолютно счастлива. Молилась, чтобы эта вспышка быстро прошла, и надеялась, что в комнате Андерса достаточно темно, чтобы мои слезы остались незамеченными. Не повезло. Несколько секунд спустя Андерс замер надо мной и нежно коснулся щеки. Спросил, не плачу ли я, и его голос показался скорее напуганным, чем обеспокоенным. Он не стал дожидаться ответа, а просто сел, включил свет и бросил на меня встревоженный взгляд. Я извинилась, а он обнял меня и заверил, что извиняться мне не за что. Затем начал задавать вопросы, мол, в чем проблема, почему я грущу, неужели он сделал что-то не так? Я сказала, что вовсе не грущу, а просто напилась и устала. Андерс не поверил, и тогда я выложила ему все о Поле: как завязывались наши отношения, как он не захотел переезжать в Нью-Йорк и как я до сих пор иногда по нему скучаю, услышав определенные песни – все обычные мелодраматические подробности жизни после расставания. Даже призналась, что получила тем вечером сообщение от Пола и удалила его, прослушав только дважды. На протяжении всего разговора я то и дело просила прощения, а Андерс прекрасно себя проявил: сказал, что все хорошо, и, по моему настоянию, поделился парочкой историй о своих бывших.

Конечно, мне было стыдно из-за того, что я расплакалась во время секса, но, мне казалось, что мы с Андерсом вместе переступили некую грань и ночь приобрела очень важное, почти очистительное значение. Я наконец почувствовала себя готовой двигаться дальше после расставания с Полом. Следующим утром Андерс поцеловал меня на прощание как ни в чем не бывало. Я вернулась домой и сообщила Джесс, что окончательно покончила с Полом и теперь готова переводить отношения с Андерсом на новый уровень. Единственной проблемой стало то, что Андерс, видимо, так не думал, потому что с тех пор он ни разу мне не позвонил. Конечно, я тоже с ним не связывалась, но было совершенно ясно, кто кого динамит. Как и всегда.

Вспоминая о той ночи, я до сих пор морщусь и задаюсь вопросом, как бы все сложилось, не заплачь я тогда в разгар секса. Не то чтобы я втемяшила себе в голову, будто мы с Андерсом  были друг другу предназначены или еще какую-нибудь подобную ерунду. Но мне кажется, я тогда испортила то, что вполне могло перерасти в значимые отношения или хотя бы в долгую дружбу.