Детородный возраст

– Не помню. А! Защищеннее, увереннее в себе. Так это всем известно. Как странно ты со мной сегодня говоришь. Как будто я больна и невменяема, и это уже было. Вспомнила! Лет пять назад видела «Вишневый сад» в каком-то подвальчике на Литейном. Действие происходит в доме для душевнобольных, все действующие лица, кроме Лопахина, пациенты, он ходит и со всеми разговаривает, как ты сейчас со мной: Раневской обещает выкупить имение, Варе – жениться, ну и так далее. А интонации – вот как сейчас у тебя.

– Что ты такое выдумала! Как врач, я вижу, что ты на пределе, ты на чем-то зациклилась, и самой тебе точно не справиться. А сказать ты не хочешь. Не можешь?

– Нечего говорить, Коля.

– Не хочешь мне – сходи к специалисту. Я очень беспокоюсь.

Николай Степанович посмотрел на нее так, что Маргарита Вениаминовна неожиданно для себя смутилась и вдруг вспомнила, как когда-то они вместе ездили на какую-то учебу, и он ходил за ней по пятам, вроде бы не ухаживая, но постоянно присутствуя и опекая. Зачем-то потащил ее в зоопарк, и так ей было неудобно и неловко от его внимания, что всё время приходилось что-то придумывать и ускользать. И был еще какой-то вечер, когда он, пригласив ее танцевать, буднично и просто сказал, что она единственная женщина на свете, которую он мог бы полюбить по-настоящему. И еще можно было припомнить две-три попытки ухаживания. Но это было так давно и так недолго, что она успела забыть и теперь сама удивлялась, что забыла. Толстобров никогда не досаждал ей вниманием, но отношения между ними всё время оставались близко-дружескими и настолько удобными для обоих, что оба очень ими дорожили.

Маргарита Вениаминовна преодолела смущение, прямо посмотрела на Николая Степановича, поняла, что он заметил, широко улыбнулась:

– Я, правда, очень благодарна. Никому, получается, кроме тебя, и дела нет. Но это нормально, нормально. Должно быть, я устала, и с настроением что-то не то. От отпуска осталось две недели – почему бы мне не съездить? Вернусь – тогда поговорим.

– Ну хорошо. А почему без мужа?

– Он занят с выставкой, а после выставки обычно тьма заказов, так что, боюсь, если не съезжу сейчас, то вообще никуда не уеду.

– Понятно.

– Помоги лучше выбрать страну и агентство.

Маргарита Вениаминовна подвинула ему справочник, а сама поставила чайник, достала сухари, сыр, цукаты.

– Что-нибудь нашел?

– А как же… Смотри: туристическое агентство «Алые паруса». Тополевый переулок, семнадцать.

– А где это? Старомосковское какое-то название. Ты ничего не перепутал?

– Да нет, тут всё расписано, как ехать. А главное, тебе подходит: алые паруса в Тополевом переулке. Красиво. И директриса – какая-нибудь Ассоль пенсионного возраста.

– Красиво, – согласилась Маргарита, – я поеду.

– А страна?

– Италия, конечно. Ты вроде не была там.

– Не была. И все-таки почему Италия?

– Там вся эпоха Возрождения и единственный дошедший до нас в целости древний храм, Пантеон. Двадцать седьмой век до нашей эры.

– Ну, ты даешь! Откуда помнишь?

– Да нас географичка в школе задолбала мировыми достопримечательностями. В шестом классе всем раздала по стране и велела делать доклады. Мне досталась Италия, и, представляешь, так увлекся, что целый трактат настрочил и выступал с ним раза три, за что был прозван итальянцем.

– Действительно, похож.

– Ты не тяни, если решила, там как раз сейчас закончилась жара, но скоро зарядят дожди, успевай.

– Да, успевать, успевать. Знаешь, я лишь недавно поняла: что в нашем возрасте «потом» не бывает. В сущности, есть только «сейчас»: вот сейчас или никогда. И всё время нужно выбирать: либо то – либо это, а промедлишь – и не будет ничего.

– Так это в любом возрасте.

– Нет, не в любом. Не в любом. Раньше всё откладывалось, а потом исполнялось, успевалось и это, и то. А сейчас всё ускорилось, всё летит, и ты едва успеваешь разглядеть мелькающие мимо станции.

– Значит, всё просто: нужно выбрать сейчас, а там уж как вывезет.

* * *

Освободившись пораньше, Маргарита Вениаминовна вышла в больничный сад. Начал накрапывать дождь, она вспомнила, что оставила в кабинете зонтик, хотела вернуться, но увидела идущего ей навстречу Кириллова. Поворачивать назад показалось неловко: будет выглядеть как бегство. Она прибавила шагу и от неожиданности улыбнулась и поздоровалась первая. Он тоже улыбнулся и пошел с ней рядом, не говоря ни слова. Так они миновали первый хирургический корпус, потом второй, травматологию, терапевтическое и кардиологическое, вышли на главную аллею. Дождь припустил сильнее, но они продолжали идти тем же шагом, не глядя друг на друга и по сторонам, повернули направо и вышли через боковой вход.

Кириллов взял ее за руку, подвел к своей машине, распахнул дверцу и усадил почти насильно.

– Я забыла зонтик, – сказала Маргарита. – Нужно вернуться.

– Не нужно, вымокнете совсем. Я отвезу вас куда надо – вместо зонтика будет машина.

Она поправила мокрые волосы, мгновение подумала, пожала плечами:

– Везите. Тополевый, семнадцать.

– Далековато.

– Ну, довезите до метро, там я сама.

Кириллов рассмеялся.

– О чем это вы?

– Мы там с мамой раньше жили.

– Где?