Детоубийцы

Онъ принялся искать вторую, какъ человкъ, находящійся въ поискахъ счастья. Награда, полученная отъ общины и недля безпрестанной, даровой вьшивки не исчезали изъ его памяти. Однако вторая выдра такъ и не попадалась. Иногда ему мерещилось, что онъ видитъ ее въ самыхъ отдаленныхъ каналахъ, но она немедленно же пряталась, словно вс представители этой семьи сообщили другъ другу о новомъ промысл П_і_а_в_к_и. Съ отчаянія, онъ напивался въ счетъ тхъ выдръ, которыхъ убьетъ въ будущемъ, и уже пропилъ боле двухъ, когда однажды ночью рыбаки нашли его утонувшимъ въ канал. Онъ поскользнулся въ пьяномъ вид, упалъ и не въ силахъ подняться остался навки въ вод подстерегать свою выдру.

Посл смерти отца, сынъ его навсегда оотался въ дом священника., не возвращаясь больше въ хату. Въ Палъмар одинъ священникъ смнялся другимъ. Въ это каторжное мсто шли только или отчаявшіеся или провинившіеся, стараясь какъ можно скоре выбраться изъ него. И вс священники, вступая во владніе бдной церковью, съ ней вмст брали и П_і_а_в_к_у, какъ предметъ, необходимый для культа. Во всей деревн только онъ умлъ помогать во время мессы. Онъ помнилъ вс облаченія, хранившіяся въ ризниц, количество дыръ, проденныхъ молью, и заплатъ и горлъ такимъ желаніемъ быть услужливымъ, что стоило господину только выразить приказаніе, какъ оно моментально исполнялось. Мысль о томъ, что онъ былъ единственнымъ человкомъ во всей деревн, который не работалъ весломъ и не проводилъ ночи на Альбуфер, внушала ему нкоторую гордость и заставляла его свысока смотрть на остальныхъ.

По воскресеніямъ рано утромъ онъ открывалъ шествіе съ крестомъ въ рук, во глав церковной процессіи. Мужчины, женщины, и дти шли двумя длинными рядами по единственной улиц, медленнымъ шагомъ, съ пніемъ, потомъ къ берегу и одинокимъ хатамъ, чтобы продлить церемонію. Въ утреннихъ сумеркахъ блестли каналы, какъ полосы темной стали; по направленію къ морю облака окрашивались въ красный цвтъ, а мавританскіе воробьи летали цлыми стаями, поднимаясь съ крышъ садковъ, отвчая веселымъ чириканіемъ довольныхъ жизнью и свободой бродягъ на грустное, меланхолическое пніе врующихъ.

— «Проснись христіанинъ!» — пла процессія на улиц деревни и этотъ призывъ былъ комиченъ потому, что вс жители участвовали въ шествіи, и въ пустыхъ хатахъ бодроствовали только лаявшія собаки и птухи, нарушавшіе печальную мелодію своимъ звонкимъ, какъ трубные звуки, пніемъ, привтствуя свтъ солнца и радость новаго дня. Идя въ рядахъ процессіи, Тонетъ съ бшенствомъ смотрлъ на стараго товарища, шедшаго во глав всхъ, точно генералъ, держа крестъ прямо, какъ знамя. Ахъ, разбойникъ! Вотъ кто сумлъ устроить жизнь по своему вкусу!

Онъ самъ тмъ временемъ жилъ въ подчиненіи у отца, все боле серьезнаго и все мене общительнаго. По сущеетву добрый, отецъ становился, порой жестокимъ со своими, благодаря упрямой страсти къ труду. Времена были тяжелыя. Салерская земля не давала подъ рядъ двухъ хорошихъ уражаевъ, а проценты ростовщиковъ, къ помощи которыхъ дядюшка Тони прибгалъ, какъ къ пособному средству, поглащали большую часть его труда. Что же касается рыбной ловли, то семья Г_о_л_у_б_е_й всегда была неудачлива и вынимала во время жеребьевки самыя худшія мста. Къ тому же мать медленно чахла. Она находилась въ агоніи, жизнь таяла въ ней, какъ восковая свча, уходя сквозь рану ея измученнаго тла и только ея глаза блестли болзненнымъ блескомъ.

Для Тонета началась печальная жизнь. Уже не будоражилъ онъ Пальмаръ своими дьявольскими выходками. Уже не цловали его сосдки, называя самымъ красивымъ мальчикомъ деревни, уже не его выбирали среди сверстниковъ въ день жеребьевки мстъ, чтобы вынуть жребіи изъ кожанаго мшка общины. Теперь онъ былъ мужчиной. Теперъ его желанія избалованнаго ребенка уже не принимались въ расчетъ домашними, напротивъ теперь приказывали ему. Онъ значилъ также мало, какъ и П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ и при малйшемъ возмущеніи поднималась угрожающе тяжелая рука дядюшки Тони, тогда какъ ддъ одобрялъ его рзкимъ смхомъ, говоря, что именно такъ надо воспитывать людей. Когда умерла мать, казалось, старая привязанность дда къ сыну вновь возрождается. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь жаллъ объ отсутствіи покорнаго существа, молчаливо переносившаго вс его причуды. Вокругъ онъ чувствовалъ пустоту и привязался къ сыну, не очень охотно подчинившемуся его вол, но никогда въ его присутствіи и не противорчившему ему.

Они вмст ловили рыбу, какъ въ былое время, иногда вдвоемъ посщали трактиръ, кауъ товарищи, между тмъ какъ П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ исполняла обязанности хоаяйки, съ преждевроменной опытностью, свойственной несчастнымъ существамъ.