Детоубийцы

Однако молчаніе спутника, его недодвижно устрем-ленный на дно барки жадный взглядъ, обратили на оебя ея вниманіе. Потомъ увидла, что Тонетъ пожиралъ глазами ея маленькіе, элегантные желтые башмачки, выдлявшіеся на пеньк, какъ два свтлыхъ пятна; отъ толчковъ барки немного придоднялось ея платье. Она поспшила спрятать ноги и осталась сидть молчаливая, съ сжатыми губами, рзкимъ выраженіемъ лица и почти закрытыми глазами и скорбная складка легла между ея бровями. Казалось, Нелета длала усилія, чтобы побдить себя. Медленно плыли они дальше. Было нелегко перехать Альбуферу силою однихъ только рукъ, да еще въ нагруженной барк. Мимо нихъ быстро, какъ ткацкіе челноки, прозжаии, теряясь въ сгущавшемся мрак, другія ненагруженныя лодки, въ которыхъ стоялъ только человкъ, дйствовавшій шестомъ.

Тонетъ уже около часа гребъ тяжелымъ весломъ, которое то скользило до твердому грунту изъ раковинъ, то запутывалось въ водоросляхъ дна, въ в_о_л_о_с_а_х_ъ Альбуферы, какъ выражались рыбаки. Сразу видно было, что онъ не привыкъ къ труду. Если бы онъ былъ одинъ въ барк, то онъ растянулся бы въ ней въ ожиданіи, что снова поднимется втеръ или его потащитъ за собой другая барка. Присутствіе Нелеты пробуждало въ немъ чувство чести и онъ не хотлъ остановигься, пока не упадетъ обезсиленный. Оеираясь на шестъ, чтобы толкать впередъ барку, онъ тяжело дышалъ и пыхтлъ. Не выпуская широкое весло, онъ время отъ времени подносилъ руку ко лбу, чтобы отереть потъ.

Нелета окликнула его нжнымъ голосомъ, въ которомъ чувствовалась материнская ласка. На куч пеньки, наполнявшей переднюю часть барки, виднлась одна только ея тнь. Молодая женщина просила его отдохнуть. Пусть онъ передохнетъ. Не все ли равно, пріхать получасомъ раньше или позже.

И она заставила его ссть рядомъ съ ней; указывая на то, что на куч пеньки ему будетъ удобне, чмъ на корм. Барка остановилась неподвижная. Придя въ себя, Тонетъ почувствовалъ сладкую близость этой женщины, то же чувство, которое онъ испытывалъ, когда бывалъ за стойкой трактира.

Спустилась ночь. Не было никакого другого свта, кром неяснаго мерцанія звздъ, дрожавшихъ въ темной вод. Глубокая тишина нарушалась таинственнымъ шумомъ воды, встревоженной мельканіемъ невидимыхъ существъ. Большія рыбы, приплывшія съ моря, гонялись за маленькими рыбами и издавая глухіе звуки, волновалась черная поверхность отъ безпорядочнаго бгства. Въ ближайшихъ кустахъ стонали лысухи, словно ихъ убиваютъ, и пли озерные соловьи свои нескончаемыя гаммы.

Окруженный молчаніемъ, населеннымъ шорохами и пніемъ, Тонетъ испытывалъ такое впечатлніе, точно время остановилось, точно онъ мальчикъ и находится на проск, въ лсу, рядомъ съ подругой – двочкой, дочерью торговки угрями. Теперь онъ не испытыналъ страха: тревожила его только таинственная теплота спутницы, опьяняющій ароматъ, казалось, исходившій отъ ея тла, ударявшійся ему въ голову, какъ крпкій напитокъ.

Не подымая глазъ, съ опущенной головой протянулъ онъ одну руку и обнялъ Нелету за талію. И въ то же мгновеніе онъ почувствовалъ нжную ласку, бархатистое прикосновеніе руки, которая, коснувшись его головы, скользнула по лбу и отерла капли пота.

Онъ поднялъ глаза и увидлъ на недалекомъ разстояніи въ темнот два блестящихъ, на него устремленныхъ глаза, въ которыхъ отражалась въ вид свтящейся точки далекая звзда. Онъ почувствовалъ, какъ его голову щекочутъ тонкіе золотистые волосы, ореоломъ окружавшіе Нелету. Сильные духи, которыми душилась трактирщица, мгновенно проникли въ самую глубину его существа.

– Тонетъ, Тонетъ!- прошелтала она томнымъ голосомъ, похожимъ на нжный дтскій лепетъ.

Точь въ точь какъ тогда въ Деес. Но теперь они уже не были дтьми. Исчезла невинность, когда-то побуждавшая ихъ прижаться другъ къ другу, чтобы вновь обрсти мужество. Сливаясь посл столькихъ лтъ въ новыхъ объятіяхъ, они упали на кучу пеньки, забывъ обо всемъ, съ страстнымъ желаніемъ никогда больше не встатъ.

Барка покоилась неподвижная посреди озера, словно брошенная, надъ ея краями не виднлись ни чьи очертанія…

Вблизи раздавалась сонная псенка рыбаковъ. Они плыли по врод, населенной шумами, не догадываясь о томъ, что недалеко въ ночной тиши, царь міра, Эросъ, качался на барк, убаюканный пніемъ озерныхъ птицъ.

VI.

Наступилъ праздникъ Младенца Іисуса, величайшій праздникъ Пальмара.

Стоялъ декабрь. Надъ Альбуферой дулъ холодный втеръ, отъ котораго лденли руки рыбаковъ, прилипая къ веслу. Мужчины нахлобучивали до самыхъ ушей шерстяныя шляпы и одвали желтыя непромокаемыя куртки, шелествшія при каждомъ движеніи. Женщины почти не выходили изъ хатъ. Вс семьи жили вокругъ очага, спокойно коптясь въ затхлой атмосфер, словно въ эскимосской хижин.

Альбуфера поднялась. Отъ зимнихъ дождей увеличилось количвство воды. Поля и бервга были покрыты слоемъ воды, кое-гд зеленеющей затопледной растительностью. Озеро, казалось, стало боьше. Одиеокія хаты, стоявшія, раньше на суш, теперь точно плыли по волнамъ, и барки причаливали прямо къ дверямъ.