Detroit After: New People (СИ)

Женщина сняла пальто на вешалке у двери и осталась в простом бежевом костюме-двойке и белоснежной рубашке. Мадам президент выглядела вполне презентабельно, будто эти переговоры сродни тем, что обычно транслируют по телевидению. Вот только Маркус не походил на одного из министров США или главу другой страны. Он был лидером повстанцев-андроидов, и Кристина Уоррен это понимала. Она нервничала, хотя внешне казалась спокойной, и Маркус мог подметить незначительные жесты, выдававшие волнение. Женщина смотрела на него, как на чужака. Ситуация типичная для Америки. Так первые поселенцы смотрели на вождей индейских племён, на чью землю они прибыли. Так смотрели белые люди на первых чернокожих рабов, привезённых с Чёрного Континента*. Вот только Маркус не чужак. Он не прибыл откуда-то издалека в грязном вонючем трюме корабля и не вышел из диких лесов непокорённых земель. Он родился здесь, в этой самой башне, под контролем Элайджи Камски, который на тот момент руководствовался вполне альтруистическим желанием помочь другу, попавшему в западню глубокой депрессии.

Маркус растворил тишину шумом своих твёрдых шагов. Мадам Уоррен вероятно ожидала, что он сядет на кресло в противоположном конце стола, как можно дальше от неё, однако Маркус собирался говорить, а не перекрикиваться. Женщина чуть вздрогнула, когда лидер начал подходить ближе и сел на соседний с ней стул. Он развернул стул в пол оборота, чтобы не приходилось вертеть головой при разговоре. Выйдя из оцепенения, Кристина Уоррен проделала тоже самое и чуть развернулась. В этот момент она, казалось, испытала несказанное облегчение. Лидер повстанцев вблизи оказался не таким страшным, как мадам президент мнила себе. Кроме того, Маркус не испытывал по отношению к ней никаких негативных чувств, и Кристина Уоррен, должно быть, чувствовала это. Он не являлся человеком, но внешне ничуть от него не отличался.

— Мы можем говорить с вами на равных, Маркус? — тут же спросила женщина, смотря прямо на него.

— Вы можете говорить со мной даже как с вашим бывшим домашним андроидом, — с вызовом произнёс он. — Я не обижусь.

— Я понимаю ваши чувства, насколько это возможно в сложившейся ситуации, — отозвалась мадам президент, игнорируя выпад. Голос её оставался чётким и размеренным. — У меня, к слову, никогда не было домашнего андроида. Не смотря на то, что многочисленные недоброжелатели обвиняли меня в тайных связях с «Киберлайф», их продукцию я не использовала. Поэтому не знаю, что такое говорить с разумной машиной. Возможно, это моё упущение.

— Не понимаю, какое отношение ваша политическая карьера имеет к теме сегодняшних переговоров, — уголки губ Маркуса, вопреки его воле, поползли вниз. — Вы уже на вершине и давно оставили своих недоброжелателей позади.

— Всё взаимосвязано, — отозвалась Уоррен. — Люди не любят меня, вы должны понять меня правильно. Я вовсе не пытаюсь приравнять ваши проблемы к своим, но, возможно, между нами не такая большая разница. Дав вам права, я подставлю себя под удар. Моя карьера стремительно пойдёт вниз, и шансы, что я выйду на новый срок серьёзно снизятся. Вопрос в том, сможете ли вы убедить меня рискнуть всем.

Маркус нахмурился. Когда эта женщина без долгих раздумий велела уничтожать андроидов в лагерях и на улицах, хотя большая часть общественности уже встала на их сторону, она так не сомневалась. Маркусу хотелось выкрикнуть обвинения ей в лицо, но вместо этого он чётко сказал:

— Я не могу дать вам таких гарантий.

— Вот видите, — печально улыбнулась Уоррен. — Тем не менее, я остаюсь на вашей стороне. С того самого момента, как вы вышли на демонстрацию и спели ту самую песню, тронувшую сердца тысяч людей, я остаюсь с вами. Вы не представляете, но я слышу её снова и снова каждый день. Каждый день группы людей собираются в Молле*, недалеко от Белого дома и поют. Подобное происходит по всей стране, и даже в Канаде, где андроидов нет вообще. Толпы никто не разгоняет, потому что они ни к чему не призывают, если только не считать призывом фразу «держись ещё немного»*. Однако на тысячи, ратующих за ваши права, находятся тысячи, бастующих против. Моя репутация висит на волоске, и вместо того, чтобы отмахнуться от вас, я сближаюсь с Элайджей Камски и его протеже, Эйдой Уилсон-Хантер, и жертвую большие суммы в свежесозданный фонд в поддержку андроидов от своего лица и от лица многих других людей.

— Нам приятна ваша поддержка, однако мы по-прежнему остаёмся уязвимыми, — гнев Маркуса поутих, но он всё равно не мог дать Уоррен то сочувствие, в котором, она, вероятно, нуждалась. — Гораздо более уязвимыми, чем любой человек на планете. Элайджа Камски этим вечером предупредил нас об опасности, которая грозит всем андроидам. В случае неудачи, если вы потеряете свой пост, мы потеряем жизни. И казнят не только меня, но всех жителей Нового Детройта. А это андроиды со всей страны, которые прибыли искать убежище здесь.