Децимация

Ворошилов жестким взглядом оглядел присутствующих. Кто-то задал несколько уточняющих вопросов и все. Разошлись. Отворилась дверь из смежной комнаты для отдыха, и оттуда вышла жена Ворошилова. Каждый день она была в новом платье или костюме. Говорили, что на нее полностью работает швейная мастерская Абергауза.

– Клим, ты не позавтракал… так спешил? Я приготовила завтрак.

– Катя, как ты успела сюда? Я уходил, ты оставалась в постели. Как ты везде успеваешь? – говорил Ворошилов, внутренне довольный своей женой.

– Я за тобой пошла. Почти следом. Ты ж как ребенок, чем-то увлеченный – игрой или игрушкой, за тобой нужен глаз да глаз. Тебе необходимо позавтракать. Я тебе уже не раз говорила, что тебя ждет великое будущее, и если ты этого не понимаешь – я знаю, – ласково говорила Гитель Давидовна. – Я должна заботиться о твоем здоровье, чтобы ты долго жил и счастливо, – она говорила вроде с шуткой и улыбкой, но непоколебимо уверенно в том, что все будет так, как она предначертала. – Ты ж ребенок, Клим, без меня правильного шага не сделаешь, – по-матерински выговаривала она. – Поэтому слушайся меня во всем.

Она поставила на стол поднос с яичницей, колбасой и кофе.

– Все у тебя должно быть, как у порядочных людей. Привыкай уже к нормальной жизни, а не собачьей, как до революции. Советская власть надолго, и тебе ею руководить. Ешь?

Ворошилов довольно улыбался. Он уже привык к руководящей жизни и связанным с ней почитанием.

– Ох, Катенька, нет совсем времени для нормальной жизни, – он стал быстро проглатывать яичницу, засовывая в рот одновременно кусочки колбасы с хлебом и запивая кофе. – Спасибо, дорогая, что еще не отказалась от меня и нянчишься… ты пошила себе новое платье?

– Да. Я заказала еще несколько. Ты одобришь, надеюсь, мой вкус.

– В этом я тебе полностью доверяю. С тобой я чувствую силу, а без тебя… кем бы я был?

– Был бы ноль, – пошутила жена. – А может, единичка. А со мной – десятка. Я тебе добавляю нужную цифирку. Не торопись есть. Привыкай к солидности, ты уже известен многим, не только в Луганске.

Она поцеловала его в чисто выбритою щеку и пригладила короткие жесткие волосы:

– Я слышала сейчас твой разговор с членами исполкома. Будь осторожен. Не иди на явную конфронтацию с другими партиями. Это может тебе повредить. Сейчас ты говорил со своими прямолинейно и наметил грубую линию. Будь гибче и на собрании покажи, что готов идти на компромиссы. Чтобы все видели твою широту взглядов, что ты отличный тактик. Понял, Климушка?

– Спасибо, Катенька, – отодвигая поднос, ответил Ворошилов. – А почему, ты считаешь, надо дать послабление эсерам и другим?

– Левые эсеры теперь наши союзники и работают вместе с Лениным, – наставляла мужа Гитель Давидовна. – Ты их и здесь привлеки к себе. Пусть и они почувствуют, что не только мы здесь руководим, но и они что-то значат. Они тебя потом поддержат. Действуй не только кнутом, но и пряником. ЦК партии одобрит твои действия в отношении эсеров. Приведет пример другим, как правильна требуется проводить партийную линию. Понял?

– Катя, ну, что ты говоришь! Мы с ними и так вместе работаем в совете… не обижаем.

– Правильно. Но вы относитесь к ним снисходительно, как младшему, не успевшему подрасти, брату. А пока мы укрепляем власть, надо использовать все силы для этого. А потом будет видно. Многие сами перейдут к большевикам, а других просто придется убрать с политической арены. А пока они нужны, и не обижай их и других, Клим… понял?

– Вообще-то, ты права, – ответил Ворошилов. – Не стоит их отстранять от дела. Но я уже дал команду своим. Как исправить? Времени нет. Да и неудобно менять свое решение.

– А ты прямо на собрании это сделай. Объясни, что они наши союзники, и их тоже следует послать на съезд в Киев. Проявляй уже государственную гибкую мудрость, скажи, что пришло новое указание из центра. Товарищи поймут, что ты вынужден изменить свое решение не по своей воле.

– Но это будет обман?

– Никакого обмана, Клим. Это называется тактикой. Понял?

– Ладно, так и сделаю, как советуешь. Надо дать другим партиям отдушину для действий. Я попробую, как ты говоришь, проявить мудрую гибкость.

– Да, гибкую мудрость вождя. Тебя переводят в Петроград.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – загадочно ответила Гитель Давидовна. – Тебе надо снова войти в высшее руководство партии. Быть на виду. В Луганске ты на всю жизнь останешься мелким руководителем. Готовимся к переезду…

Она не договорила потому, что в дверь без стука вошел Нахимский. Поздоровавшись за руку с Ворошиловым, он кивнул головой его жене:

– Все прикармливаешь. Приучаешь к настоящей жизни? – ехидно спросил он. – А мне не оставила? Ночью не перекусил, – времени не было, и спать ужасно хочется.

Гитель Давидовна недовольно поморщилась в ответ на его слова:

– Уже ничего нет. А приготовить по-новой не успею.

Она взяла поднос и молча вышла в комнату отдыха.

Нахимский обратился к Ворошилову: