Детская библиотека. Том 48

— Тише, почтенный! — услышал он близкий негодующий шепот. — Тише, вы продавите мне живот!

Какими словами передать ужас вельможи? Он отпрянул, подпрыгнул, глухо стукнулся головою о крышку.

— А?… Что?… Это кто?… А?… — судорожно вскрикивал он, вконец обезумев и тыча в темноту перед собой растопыренными пальцами.

— Тише, — повторил тот же таинственный шепот. — Куда вы суете свой палец — мне прямо в ухо!

Кто-то невидимый схватил вельможу за руки, цепко сжал их в запястьях.

— А?…Что?… — вскрикивал вельможа, лязгая зубами, дрожа и вырываясь. — Это кто?… А?… Это кто?…

— Ни слова! Ни звука! Уже идут. Не бойтесь, сиятельный Камильбек, — от меня вам не будет вреда.

Замутившийся разум вельможи не воспринимал ничего.

Последовал сильный удар невидимым кулаком в лоб.

— Молчи, — иначе, клянусь аллахом, я пущу в дело нож!

Вельможа затаился, не шевелясь и даже не дыша.

В комнату вошли меняла и Арзи-биби:

— Как хорошо, что сегодня ты вернулся рано.

— Вахида не оказалось дома. Какие-то срочные дела.

Меняла уселся на сундук, придавив крышку своим толстым задом.

Теперь к вельможе и вору не проходило ни одной струйки воздуха.

— Я совсем больна, — простонала Арзи-биби. — Если бы ты позвал ко мне лекаря Сайдуллу. Его дом совсем недалеко, в двух минутах ходьбы.

— А где же все наши слуги?

— Я отпустила их. Они так надоели мне своей болтовней. Хотела немного поспать. Одна, в тишине…

— А тут — я некстати, — благодушно усмехнулся меняла. — Ты крепко уснула: я никак не мог добудиться. Пойду позову лекаря.

Он встал, направился уже к двери, но в эту самую секунду злосчастный вельможа, не привыкший к сундучным сидениям, пошевелился.

Вор изо всей силы яростно сжал его руки.

Поздно: купец услышал.

— Какой-то шум?

— Мыши, — небрежно отозвалась Арзи-биби.

Поистине, со своим самообладанием она была рождена для дворцов, заговоров и тайной борьбы, а вовсе не для тесного дома менялы!

— Кстати, ты слышала новость! — продолжал меняла, остановившись в дверях. — Помнишь Нигматуллу, торговца ножами? Ну, толстый, рыжий, что торгует неподалеку от главной базарной мечети. Так вот, вчера он застал у своей жены… кого бы ты думала? Главного мираба из управления городских арыков и водоемов!

— Чужого мужчину! — с ужасом воскликнула Арзи-биби.

— Дело дойдет, надо полагать, до самого хана. Не завидую мирабу.

— Так ему и надо за распутство!

— А изменница подвергнется наказанию плетьми. Пятьсот плетей — ни больше ни меньше.

— Еще мало! Таких жен следует жечь на кострах или бросать в кипящие котлы!

— Ты уж слишком, Арзи-биби! Ей хватило бы и сотни плетей. Нигматулла теперь и сам не рад, что поднял такой шум. Он жалеет жену и всячески старается ее выручить, но уже поздно.

— Жалеть подобную тварь!

— А по-моему, — на всякий случай меняла понизил голос, — по-моему, власти вообще не должны были бы вмешиваться в домашние дела…

Вор в сундуке почувствовал под своими руками, сжатыми на запястьях вельможи, мгновенную судорогу — отблеск внутренней вспышки, порыва схватить вольнодумца! Даже здесь, в сундуке, на краю собственной гибели, этот доблестный охранитель устоев не мог до конца подавить в себе хватательного рвения.

— Если бы ты когда-нибудь изменила мне, — шутливо продолжал меняла, — то все-таки я не хотел бы видеть тебя в руках палачей. Бедный Нигматулла!.. Опять шорох. И как будто в сундуке?

— Это не в сундуке — под полом. Опять мыши.

— Надо завести кота. Может быть, найдется у лекаря лишний кот — тогда я принесу. Не вставай, не надо: я сам запру калитку снаружи, чтобы не беспокоить тебя, когда вернусь.

И вдруг он запнулся, словно подавившись собственным языком.

Наступило молчание.

Что-то произошло. Но что — вор из сундука понять не мог.

Снова послышался голос менялы — хриплый, глухой, на этот раз далекий от всякого благодушия:

— Откуда здесь этот парчовый халат? Эта золотая сабля?

Сердце вора дрогнуло, дыхание прервалось. О глупцы! Забыть халат, забыть саблю! На самом виду!..

А над сундуком начиналась буря.

— Это?… Это?… — лепетала Арзи-биби и ничего не могла сказать: удар был слишком внезапным. Даже она, бестрепетная, смутилась и, могучая, пошатнулась!

— Да, это! Именно это! — наседал купец; голос у него был горячечный, с визгом.

— Это — подарок. Я приготовила тебе подарок…

— Подарок? Мне? Сабля? Парчовый халат с медалями? Ты лжешь! — загремел меняла. — Говори, чей это халат, чья сабля?

— Да твои, твои! — пыталась отговориться Арзи-биби. — Не кричи же так — услышат соседи.

— Пусть! Пусть они слышат! — вопил меняла. — Пусть они знают! Я вижу, что распутство проникло не только в дом Нигматуллы! Кто здесь был без меня? Ага, ты молчишь! О презренная распутница, о дочь шайтана! Кто? Говори — кто?

Арзи-биби молчала, обезоруженная и подавленная.

Вельможа в сундуке от ужаса лишился чувств и мягкой безжизненной грудой навалился на вора.

Да и сам вор — на что уж был привычен ко всяким испытаниям! — тоже поддался гибельному страху. Пропал!.. Сейчас меняла позовет людей, начнет обшаривать дом. Подземная тюрьма, пытки, палач, виселица!.. Погиб!

— Кто? — душно и хрипло надрывался меняла, топоча в исступлении ногами. — Говори!..