Детская библиотека. Том 72

Я рассвирепел уже не на шутку и сказал суровым голосом:

— Да!

Глава 22. Мушкетёр и дюймовочка

22.1.Политик

Иван Петрович Сидоров заболел. И престраннейшим образом. Уходил в отпуск — был человек человеком: все государственные дела решительно отфутболил на две недели, устроил шумный ужин с друзьями, секретаршу крепко расцеловал и наградил отгулами.

После отпуска изменился видный политик разительно: изменениями от него прямо-таки стало разить. Это немедленно заметила секретарша Ангелина.

Во-первых, зашёл босс в приёмную неспешно, без обычного решительного напора. Заозирался, будто забыл, как устроена собственная приёмная. А ведь даже стенные панели сам выбирал.

Во-вторых, с секретаршей поздоровался сухо и рассеянно. И ничего не привёз ей из отпуска! А ведь три дня должен был провести в Париже!

Ангелина всполошилась, аж задумалась. Тут просители стали накапливаться на приёмных стульчиках. Секретарша зашла в кабинет к Ивану Петровичу — будто спросить, что с ними делать. Предлог, конечно, она и сама знала: гнать в три шеи к трём заместителям. Но Иван Петрович неожиданно согласился всех принять.

Заболел! Заболел! Без звука принять посетителей?! Первый раз такое. Ладно бы перед выборами, так ведь и года не прошло, как народная любовь была разогрета до нужной точки.

Ангелина поняла, что нужны решительные меры.

Она наклонилась к Ивану Петровичу и сочно заворковала ему в ухо, радуясь, что блузка сегодня на редкость удачная.

Но он слушал невнимательно!

Тогда Ангелина, в панике, и сама краснея, горячо зашептала такие соблазнительные вещи, что…

И тут Иван Петрович сдался: встал и обнял секретаршу за талию так, что даже каблучки оторвались от ковра. И легко двинулся к дивану. Ангелина обрадовалась достигнутому результату и за четыре секунды расстегнула половину блузки.

Иван Петрович протащил секретаршу мимо дивана, дошёл до двери, аккуратно выставил Ангелину и закрыл за ней тяжёлую створку, обитую кожей.

И осталась Ангелина стоять в распахнутой блузке посреди приёмной, полной посетителей.

Дура дурой.

Этой сцены Ангелина шефу никогда не простила, и видимость служебной любви сменилась очевидностью личной ненависти.

Дальше стало ещё хуже и даже страшнее.

Всего за неделю политик выставил дураками всех друзей по службе и бизнесу. В лексиконе Ивана Петровича появилось непривычное слово «взятка», а его поведение привело к острому кризису внутри партийной фракции, которая тут же поставила вопрос об исключении политика из своих сплочённых, практически сросшихся рядов.