Детская библиотека. Том 88

Дэвид повернулся, чтобы уйти, и Люк со смехом, но при этом стараясь выглядеть серьезным, вскинул руку в индейском приветствии.

— Прощай, о мой благодетель! — воскликнул он.

— Слушай, хватит уже, а? — прыснул Дэвид и со смехом побежал через сад.

Глава 4

Неприятности не прекращаются

Дэвид был грязный. Пришлось мыться и влезать в какие-то еще обноски кузена Рональда, которые были ему велики. Иначе бы он не решился спуститься к ужину. Вот что странно: когда моешься второпях, от мыла и воды грязь только размазывается. И большая ее часть потом остается на полотенце. Дэвид довольно нервно оглядел черно-красные разводы на ослепительно-белом полотенце миссис Терск, но он слишком торопился, чтобы что-то предпринять по этому поводу. В гонг прозвонили еще до того, как он начал мыться.

Он побежал вниз, думая о Люке и его странных шуточках. Если бы не Люк, Дэвид бы сейчас, наверно, сползал вниз по лестнице, чувствуя себя безмерно виноватым и пытаясь придумать, как признаться в том, что он обрушил стену своим проклятием. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше. Стену они отстроили, и это как рукой сняло уныние и ужас из-за того, что проклятие таки подействовало. Он вспоминал о пламени и змеях, и в голове у него всплывала шутка Люка: мол, зажги огонь — и я появлюсь. Спустившись на первый этаж, Дэвид ухмыльнулся: кто-то — вероятно, Астрид — оставил коробок спичек на подставке рядом с гонгом. Дэвид, проходя мимо, взял и сунул их в карман. Если Люк хочет, чтобы он зажег спичку вместо сигнала, так он и сделает. Но вот просить у родственников спички лучше не надо. Это только напомнит им, что надо бы запретить ему еще и спички.

Дэвид вошел в столовую. Астрид говорила:

— Нога ноет и ноет, целый день покоя нет!

— А у меня обе ноги ноют! — простонал дядя Бернард. Но тут он увидел в дверях Дэвида и прекратил состязание.

Дэвид прошел на свое место и уселся в таком тяжелом и неприятном молчании, с каким он еще никогда дела не имел. Очевидно, скандал все еще продолжался. «Хотя, может, — довольно нервно подумал Дэвид, взяв в руки столовую ложку, — они узнали про стену и теперь злятся уже из-за нее». Суп подгорел. В нем плавали черные хлопья. И на вкус он был подгорелый.

Наконец кузен Рональд нарушил молчание, укоризненно проговорив:

— Дэвид, мы все ждем, когда же ты попросишь прощения!

— Простите, — сказал Дэвид, удивляясь, отчего же они до этого-то молчали.

Снова воцарилось тяжелое молчание.

— Мы хотим выслушать твои извинения! — потребовала тетя Дот.

— Ну, я извиняюсь, — сказал Дэвид.

— Это не называется «извинения»! — возмутился дядя Бернард.

— Ну я же сказал «простите», и я сказал «извиняюсь», — заметил Дэвид. — Что еще вы хотите услышать?

— Например, чтобы ты взял свои слова обратно, — предположила Астрид.

— Ладно. Беру свои слова обратно, — согласился Дэвид, надеясь, что теперь-то уж наконец мир будет восстановлен. Но, сказав это, он подумал, что ничего глупее и выдумать нельзя. Как это похоже на Астрид! — А как вообще можно взять свои слова обратно? Ну, в смысле, раз уж ты это сказал, значит все, слова сказаны, верно? Поэтому…

— Достаточно, — сказал кузен Рональд.

И вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь унылым звяканьем ложек. За это время Дэвид успел пожалеть, что его проклятие было не настоящим. Хорошо бы оно уже подействовало. Потом кузен Рональд откашлялся и сказал:

— Дэвид, мы должны сообщить тебе одну вещь. Мы решили — исключительно ради тебя — вообще не ездить в Скарборо. Мы останемся здесь, и ты останешься с нами.

Дэвид ушам своим не поверил.

— В смысле, я не еду к мистеру Скраму?!

— Ты не едешь к мистеру Скраму, — подтвердил кузен Рональд.

— Здо-о-рово! — воскликнул Дэвид. Он сейчас испытывал такой прилив восторга, облегчения и признательности, что готов был обнять кузена Рональда. — Спасибо большое!

Вот здорово, что это было не проклятие! Теперь он может делать все, что захочет, и видеться с Люком сколько душе угодно!

— Замечательно!

Сияющий Дэвид обвел взглядом всех своих родственников. Они сурово и укоризненно смотрели на него в ответ.

— Дэвид, — с упреком сказал кузен Рональд, — надеюсь, ты сознаешь, что мы все принесли серьезную жертву ради твоего блага. Поездка в Скарборо так много значила для нас! Мы больше не будем говорить о твоем хамском поведении за обедом, но мы хотели бы услышать подобающее изъявление признательности за все, что мы для тебя сделали.

У большинства людей после такой речи вся признательность бы испарилась. У Дэвида так точно.

— Но я же сказал «большое спасибо»! — возразил он. — Могу еще раз сказать, если хотите.

— Слова не имеют значения, дитя мое, — строго заметила тетя Дот. — Мы лишь хотим, чтобы ты хоть раз в жизни ощутил в своем сердце подлинную и искреннюю благодарность.

— Так что же вы от меня хотите-то? — обреченно переспросил Дэвид.

— Иногда мне кажется, мальчик, — решительно заявил дядя Бернард, — что ты родился без крупицы признательности или обычных добрых чувств!