Детская библиотека. Том 91

Наверное, человек отличен от животных одним самым отвратительным качеством — способностью предать своих собратьев. Даже представить невозможно, что во время облавы волк может переметнуться на сторону псов и начать грызть кого-то из своей же стаи. Горько вспоминать об этом, но я пишу все так, как было, и упускать что-либо не входит в мои планы.

Да, трудно юному сердцу пережить предательство, и даже если в переживаниях укрепляется характер, пусть избавит господь нас от таких переживаний.

Меж тем дома немец-лекарь, за которым спешно съездил один из драгун, перевязал рану, а наутро явился вновь, чтобы проведать больного. Он остался доволен собственной работой, даже языком цокнул:

— Ну, повезло тебе, служивый, считай, в рубашке родился.

Затем занялся промыванием и перевязкой раны и при этом продолжил свои объяснения:

— Шпага только срезала немного мяса с плеча. Так что если не будет воспаления, то просто полихорадит немного. Но от этого я тебе дам снадобье.

Он покопался у себя в ящичке и вынул какую-то склянку.

— Вот. Думаю, оно поможет.

Иван понюхал лекарство — запах был кисловатым и немного дурманящим. Он решительно опрокинул в себя содержимое пузырька.

— Ну, прощайте, — засобирался лекарь, — доброго здоровья вам!

— Спасибо тебе, мил человек, — засуетился вокруг него Егорка, успевший уже освоиться с новой ролью самойловского денщика, управляющего и дворецкого одновременно. Всяко приходилось ему служить на своем веку. Многому он научился, бывал в разных переделках. Своей судьбою был, однако, доволен. Службу в тайном сыске уважал и к новому хозяину уже начал привязываться — неплохой он, видать, парень, отчаянный. Прав Андрей Иванович, выйдет из Вани толк, хоть и молод он еще, доверчив слишком. Врачеватель ушел, Егор подал хозяину чашку с теплым молоком и пирожок на тарелочке, а сам принялся прибираться в комнате. Взяв пустую склянку, он принюхался:

— Знакомый запах! Когда меня ранило, тож похожее на это дали.

— И где же тебя ранило? — поинтересовался Самойлов, уплетая пирожок.

— Так в сражении!

— Ты что же, воевал? И почему со службы ушел?

— Так я когда контузию получил, оглохши был, — Егорка даже за голову схватился для наглядности. — Капитан наш меня услал из полка в Приказ. Что-то долго говорил перед этим.

— А потом?

— А потом Их светлость Ушаков меня в Приказе и оставили. Я только после, когда слышать стал, понял, что капитан наш мне не поверил, — усмехнулся денщик.

— Не поверил во что?

— Что я из-за контузии слуха лишился!

Самойлова позабавила сия незамысловатая история, он отметил про себя, что Егорка — мужик добрый и простодушный, хоть и служит в Тайном сыске. Спасибо Андрею Ивановичу, денщика дал хорошего, хозяйственного. С таким в любой дыре уютно устроиться можно будет. Но все-таки уют сейчас не слишком волновал нашего героя. Другое было у него на уме.

Дела сердечные не давали покоя молодому офицеру. И сладкая тоска потянула его из дому.

— Ладно, пройдусь я, — кивнул он Егору.

— Так, может, сопроводить? — забеспокоился денщик. Больно слаб был еще барин.

— Нет, один пойду.

Иван надел камзол, взял плащ, шляпу и покинул комнату.

Глава 4, рассказывающая нам, что преступника всегда настигнет кара, а тайное станет явным

Хоть жизнь Ивана перевернулась с ног на голову всего за каких-то два дня, хоть пережил он страшные потрясения, позорно проиграв дуэль, оказавшись под ужасным подозрением, став свидетелем собственной казни, лишившись имени, оказавшись вдруг на службе в Тайном сыске, столкнувшись с предательством — все это не застило в душе нашего героя свет разгоравшейся любви к Варюше Белозеровой. И сейчас, оказавшись вдруг без дела и без контроля своего нового начальства, он почувствовал такое душевное томление, что не смог оставаться более в душной комнате. Самойлов вышел на улицу и без какой-либо ясной цели, не отдавая даже отчета, пошел именно в ту сторону, где находился дом Белозеровых. На ловца и зверь бежит — пройдя всего несколько домов, возле торговых рядов он вдруг увидел ту, которая занимала сейчас все его мысли. Варенька была с сестрицей и прислужницей, они стояли возле хлебной лавки и оживленно торговались с булочником. Первой Самойлова заметила Софья, она лучезарно улыбнулась ему и дернула Варвару за рукав.

Та оглянулась и тоже заулыбалась, показав белые зубки. Иван подошел к девушкам и учтиво поклонился. Он с трудом сдерживал волнение и не знал, как начать разговор. Варюша сама заговорила с ним:

— Нынче вы не в мундире, но я вас узнала, сударь! — игриво начала она.

— Это уже и не я, — растерянно ответствовал Иван.

— А кто же? — засмеялась девушка.

— Я и сам не знаю. — замялся наш герой.