Детская библиотека. Том 94

— Мозгуй, — согласился старик. — Но учти, больше у тебя такой возможности не представится. Так что мозгуй хорошенько.

Никак не могу привыкнуть к его женскому голосу. Папатекарь вышел из склепа, взглядом затворив за собой дверь, и я остался в полном одиночестве. Вернее, я неправильно выразился — в склепе нас было несколько тысяч человек. И всё равно я почему-то ощущал себя страшно одиноким. Интересно, а где тут мой папа лежит? В смысле, мой настоящий папа, родной?

Я встал на цыпочки, пытаясь заглянуть в несколько склепов сразу, но тщетно. Я его тут не найду. Это всё равно что в стоге сена искать иголку. Но меня, если честно, в последнее время всё больше волновала его судьба. Как ему спится, удобно ли? Мягкая ли у него подушка? Не слишком ли низкая температура в саркофаге? Мне не хотелось, чтобы папа тут у них простыл и слёг с воспалением лёгких. Потому что в этом была бы моя вина. Именно моя, а не чья-то. А что, если папа у них тут на самом деле умер? И лежит теперь мёртвый под стеклом, а про это никто не догадывается?! От ужаса я покрылся холодным потом и стал задыхаться. Мне натурально воздуха перестало хватать!

Я подбежал к тому месту, где была дверь, и забарабанил в стену:

— Эй! Откройте! Господин Бенджамин, вы меня слышите?

Я замолчал и прислушался. Никого. Мне вдруг показалось, что кто-то на меня пристально смотрит — оттуда, из крайнего саркофага. Я резко обернулся, готовясь к самому страшному, но…

Всё было по-прежнему. Ни один из пап не шелохнулся. Они так же неподвижно лежали в каменно-стеклянных ящиках и дышали ровно. А ведь они, все до единого — чьи-то родные папы. Вот и папатекарь говорит, что у кого-то двое детей, у кого-то целых четверо или пятеро. Как же они сюда попали? Неужели их собственные дочери и сыновья отказались от них добровольно? А ведь те, наверное, любили их, своих маленьких неблагодарных детишек.

Я вдруг покраснел до ушей. Только не спрашивайте почему. Всё равно не расскажу.

Ладно. Я тряхнул головой. Дождусь старика, а дальше вместе будем разбираться. Я сел в уголок на корточки и моментально заснул.

Проснулся я оттого, что кто-то сильно ущипнул меня за нос. Я ойкнул, открыл глаза и увидел папатекаря. Он стоял наклонившись и демонстрировал мне свою редкую расчёску, вернее, зубы. Что это он так разулыбался?

— Ты подумал?

Я кивнул.

— Окончательно определился с выбором? — Я уже видел, как он потирает свои отстёгивающиеся руки в предвкушении, что скоро от меня избавится навсегда.

— Определился, — поддакнул я, вставая с корточек. Ноги у меня затекли и гудели. — Я хочу забрать своего папу.

Улыбка моментально исчезла с безобразного лица.

— В каком смысле?

— В том смысле, что верните мне моего родного папу, пожалуйста. И я вас больше никогда не потревожу. Клянусь своей селезёнкой!

— Зачем мне твоя селезёнка? — страшно закричал папатекарь. — Ты договор подписал! Заметь, собственноручно! Никакого папу я тебе возвращать не буду. Точка.

— Почему? — изумился я. — Он же мой папа, собственный. Я же давал вам его напрокат. А теперь хочу забрать. Всё по-честному! Ваш Иван Иванович мне тоже не нужен, заберите его от меня, пожалуйста. Он мне уже надоел.

— Это меня не волнует. Я так и знал! Я знал, что ничем хорошим это не закончится! — бушевал папатекарь. — Мне вообще не следовало тебя сюда пускать. Таких наглых, испорченных и неблагодарных мальчишек, как ты, свет ещё не видывал!

— Зачем же вы так? — обиделся я. — Не надо обзываться. Я же на вас не обзываюсь.

Но он меня не слушал. Он всё кричал, кричал о том, какой я жалкий, невоспитанный, избалованный, глупый, самонадеянный и не признающий авторитетов мальчишка. Я в жизни не слышал о себе столько ужасных слов! Папа с мамой никогда себе такого не позволяли.

Старик вдруг замолчал и схватился за сердце. Он сейчас умрёт! Что делать?

— Вы только не волнуйтесь! — Я бросился к нему, чтобы поддержать за локоток (на нём были какие-то шурупчики). — Может, вызвать «скорую»?

— Нет! — крикнул господин Бенджамин. — Мне уже легче.

Он немного подышал носом, а потом спросил ледяным тоном:

— Ты будешь менять папу?

— Только на своего собственного.

— Это невозможно.

— Но почему?!

— Потому что твоего папу уже забрали.

Глава 9 Самая жуткая

Сначала я даже не понял, что он имеет в виду. Как забрали? Куда? Кто посмел?

— А что ты думал? — ехидно спросил папатекарь. — Такие замечательные папы, как твой, у меня не залёживаются.

— Как? То есть его кто-то взял и забрал? В свою семью?

— Ну да, а что такого? — буднично переспросил старик. — Это же папатека, а не морг. Здесь тебе не музей и даже не биб лиотека, в которую нынче никто не ходит. Приличные папы теперь — ходовой товар.

— Товар?! — ужаснулся я.

— Не товар, конечно, — поспешил добавить старик, — а экземпляр проката, если выражаться точней.

— Так. Мне всё понятно. Тогда я сам разберусь, — решительно сказал я. — Вы мне только адрес скажите — тех, кто его забрал. Он же в какой-то семье?

— Вот именно.

— В какой? — Я требовательно на него уставился.

— Это конфиденциальная информация.