Детская книга для девочек

Потом вдруг испугалась за других — Аглая Тихоновна, Аннушка, Василий Савельевич, как же они? Ведь живут и даже не знают, какие испытания их ждут совсем скоро! И что же с ними будет? Надо их предупредить!

Тут же застонала сквозь стиснутые зубы — никак этого не сделать. Пусть в новейшей истории она разбиралась не слишком, но античную-то знала! Была такая прорицательница, Кассандра, которая предсказала Троянскую войну, но ее никто не захотел слушать. Так это в Древней Греции, где к прорицателям относились всерьез, это была, можно сказать, престижная профессия. А здесь, в России двадцатого века, кто поверит девочке, у которой к тому же не все в порядке с головой?

Геля заметалась по кухне — что делать? Она, оказывается, успела полюбить всех в этом доме, а теперь вдруг их убьют, а она ничем не может помочь! Чуть не расплакалась, но плакать одной в темноте, как грустному привидению из английского замка, было невыносимо. Хотелось прижаться к кому-нибудь, кто пожалеет, или научит, что делать, или утешит.

Разбудить Аннушку? Геля боялась, расплакавшись, обо всем проговориться. Но оставаться одной не было сил, и девочка, измученная кошмарами и бесплодными муками совести, ни на что не рассчитывая, а только от одного отчаяния, отворила дверь черной лестницы, опустилась на порог и, глотая слезы, позвала:

— Кис-кис-кис… — твердо зная, что никто к ней не придет.

Но милосердная тьма сгустилась у ее ног, сверкнула изумрудными звездочками, потерлась теплым боком о колени.

Давясь слезами, Геля подхватила Силы Зла, даже не подумав, что кошка может ее исцарапать, а то и укусить, и потащила в свою комнату. Забравшись под одеяло, прижала кошку к себе крепко-крепко, но тут чудеса закончились — зверек вырвался из рук.

Геля снова всхлипнула. Но кошка никуда не ушла, а улеглась на Гелин бок, поверх одеяла, положила ей подбородок на плечо и замурлыкала. Никакие крысы, конечно, не осмелились бы явиться теперь даже в Гелины сны, и все страшные мысли тоже поблекли, отступили. И, убаюканная мурлыканьем сторожевой кошки, девочка уснула на этот раз крепким, спокойным сном.

Проснулась поздно — уже из столовой доносились резковатый голос Василия Савельевича и позвякивание чашек. Кошки и след простыл, а может, ее и вовсе не было — приснилась.

Геля спрыгнула с кровати, и тут вдруг безмятежное утро разбил Аннушкин вопль:

— Щур! Щур! Василь Савельич! Щур! Да чтоб тебя, зараза!

Пришел! Не обманул! — обрадовалась Геля. — Наверное, вчера все же не смог, а сегодня вырвался! И мимо дворника как-то проскользнул! Ах, какой молодец!

Схватила шаль, бросилась к Аннушке — объяснить, что кричать не надо, что у мальчика важное дело. Влетела на кухню первая, прежде Василия Савельевича, но в дверном проеме маячила только кухарка, больше никого.

Неужели сбежал?

Аннушка отступила на шаг, и Геля увидела у порога огромную мертвую крысу.

— Что это? — испуганно спросила она. — А где Щур?

— Так вот же, — раздраженно ответила Аннушка, указывая на отвратительную покойницу. — По-научному — крыса. А по-простому — щур, или пасюк.

— Щур! Ах, вот оно что… — пробормотала девочка. — То-то мне всю ночь крысы снились…

— Это кошка распроклятая так Василь Савельичу уважение оказывает. То мышей бывало надушит с дюжину и на пороге разложит. А то и пасюка — вот как нынче. — Аннушка вздохнула и неохотно добавила: — Большой талант у нее в этом смысле. Кошки-крысобои завсегда дорого ценились — опасное дело, не каждая из них решится. А эта, видите, хоть маленькая, а злобная и бесстрашная.

Красуясь перед публикой, кошка пару раз прошлась вдоль порога.

— Анна Ивановна, вам бы с таким голосом в опере выступать. Любого итальянца переорете, — благодушно проворчал Василий Савельевич, входя следом за Гелей. За воротом у него торчала салфетка, в руке — газета.

Подхватил Силы Зла свободной рукой под брюшко и растроганно заворковал:

— Ах ты моя храбрая девочка, Диана-охотница, — но кошка водой стекла у него из ладони, направилась к Геле и, требовательно мяукая, заплясала у ее ног.

— Чего ты хочешь? Ты проголодалась? Папа, чего она хочет, я не понимаю? — спросила Геля, опускаясь на корточки и проводя рукой по шелковистой спинке зверька.

— Вот чудеса! — воскликнула Аннушка. — Вы только взгляните, Поля-то наша какова! Силы Зла к себе приманила!

— И ничего она не силы зла, — сказала девочка, почесывая кошку за ушами, — она хорошая.

— А ведь не вам это гостинец, Василий Савельич, — медленно промолвила кухарка. — Это Поле паршивка пасюка притащила. Ну, барышня, принимайте подарочек…

— Я? Да вы что, я крыс боюсь, — возмутилась Геля, — тем более мертвых. — Но, подумав, добавила: — То есть всяких. Вообще всех крыс подряд. Я к ней ни за что не притронусь.

— Голубчик, — просительным тоном начал Василий Савельевич, — кошки, знаешь ли, ужасно обидчивы. И злопамятны к тому же…

— Вот я знаю, что делать. — Аннушка бесцеремонно вырвала из рук доктора газету и накрыла мертвого грызуна. — Через бумажку не так страшно. А после мы его в поганое ведро.