Детские этюды

Потом мы оба молчали: писатель — умилённый своим произведением, герой — утомлённый слушанием. Мы долго разглядывали друг друга, как двое незнакомых людей, и вдруг мне стало казаться, что между нами стоит кто-то третий. Кто-то ещё был там, — правда, он совсем не мешал.

— Ну, — спросил я, — нравится?

— Что ж, — вежливо ответил герой, — читаешь ты, папочка, довольно хорошо. Только это не про меня, потому что в «Золотом колодце» мы не ели никаких пирожных с кремом. Ведь мы там ели жареного карпа.

— Верно, — сказал автор, — и как это я забыл про карпа?

— Вот видишь, — подхватил герой, — и потом, к нам не ходит никакая Стаза!

— Зато к нам ходит Юльча, — возразил автор. — Ты же знаешь Юльчу?

— Юльча и есть Юльча, — сказал герой, — а Стаза это Стаза. Всё ты выдумал и не отпирайся. И маленькую ночную серенаду мы слушали в парке, и никакого розового окна там не было.

— Не было? — удивился автор. — Но где-то я видел такое окно… Наверное, я тогда гулял с кем-нибудь другим.

— Может быть, — согласился герой, великодушно махнув рукой. — Всё равно ты всё выдумал. И в парке Ригера мы всё-таки кормили белку, и никого там не было, никакой Элишки. Я эту Элишку никогда и не видел. А когда мы встретили художницу, она нарисовала нам такой красивый домик и сделала ему зелёную крышу. И ещё она нарисовала тополь, а вовсе никакие не увядшие листья. А про уродину кто-то рассказал тебе, а ты свалил на меня.

— И как это я забыл про карпа? — воскликнул я, чтобы замять разговор. — Ведь верно, мы ели жареного карпа в «Золотом колодце». Значит, тебе это совсем не нравится?

Я был явно огорчён.

— Да нет, нравится, — пожалел меня герой, не скрывая равнодушия. — Только когда мы играли в ракету, мы совсем не высаживались на Луне. Мы высадились прямо на Солнце, а потом полетели на Венеру, а у тебя написано — Плутон.

После этого он ушёл гонять на самокате.

Я смотрел в окно: вот раскатился, мчится прочь, вот исчез из глаз за углом. На нём жёлтая майка и коричневые тренировочные штаны…

Но где-то тут остался тот, третий…

Сначала мне почудилось, что он сидит верхом на моём сердце, словно на коне-качалке. Вот он был настоящий герой, великодушный, как все герои. Вместе со мной он видел розовое окно, и ему было совершенно неважно, что мы ели — карпа или пирожные с кремом.

Но комната была пуста — один я… да окно на улицу…

Прощай, Человечек! Завтра пойдём записываться в первый класс.

Так что держись, Человек мой!