Детские игры

— Вот именно. Я тоже об этом подумал. Я сам догадался! — радостно завопил Кит.

Этому не обремененному интеллектом братцу не терпелось поскорее добраться до заветного тайника, где он прятал травку, кокаин и прочие заветные штуковины, превращающие жизнь в такую беззаботную и прекрасную сказку. У Кита уже начиналась ломка, и теперь он согласился бы облобызать самого черта, лишь бы побыстрее выбраться из этой проклятой гостиницы.

— Ага-а! — только успел выговорить Бубба, потому что в этот момент комната наполнилась таким жутким зловонием, что пролетавшая мимо муха упала замертво.

— Да вы сегодня дерьма наелись, что ли? — возмутился Санни и схватил свежую газету, которую им только что доставили в номер. — Что за ерундовина! — воскликнул он, пробежав глазами первую страницу, где печатались всякие сообщения о сенсационных событиях в городе за неделю.

— Что это с тобой? — насторожился Кит.

У него уже начинали слезиться глаза, появился насморк и затряслись руки. Молодому человеку просто приспичило. Он менялся прямо на глазах. Киту срочно требовалась очередная доза наркотика.

— Нет тут в газете ничего ни про чудовищ, ни про призраков и прочую нечисть. — Санни с негодованием отшвырнул газету и вскочил, поспешно натягивая сапоги — Ну что ж, тогда вперед. Значит, и в самом деле никто не водится в этих растреклятых горах. Так, видать, и бояться-то некого!

* * *

Древние идолы, сбросив свои оковы, снова очутились на земле. Они выползали из зловонных луж и болот. Липкие и покрытые слизью, они стали походить на каких-то фантастических животных. Развалившись возле луж, они отдыхали. А потом взвыли от голода. Они требовали пищи.

Сектанты все утро потратили на то, чтобы задать своим кумирам пир горой. С особым тщанием они подбирали им лакомые кусочки.

Одной твари предложили дьякона и его жену. Другая отведала свежего мясца девицы и ее дружка, обильно сдобренного наркотиками. В жертву третьему идолу принесли пастора маленькой церквушки, его удалось выловить как раз накануне сабантуя. Какой-то сатанист поймал на дороге бродягу и теперь, довольный, наблюдал, как его кумир заживо пожирает беднягу. Сия горькая чаша не миновала и одного незадачливого охотника, решившего потешиться в лесных угодьях Ди Коннерс. За свое браконьерство он поплатился собственной жизнью.

Древние божества не торопясь, с достоинством отдирали кусочки плоти от своих жертв и запихивали в пасти. Наиболее выдающимся и отличившимся сектантам было милостиво позволено расположиться чуть поодаль и наблюдать за происходящим. Глаза сатанистов сверкали от восторга, а их слух ласкала сладкая и трепетная песня, слагаемая из предсмертных воплей заживо пожираемых людей. Рядом с идолами образовывались булькающие лужи протухшей крови, издающие резкий запах гнили, который услаждал пиршество.

Древние идолы отличались друг от друга размерами. Самый мелкий был не крупнее ребенка, а иные достигали роста горилл. Их головы и конечности лишь отдаленно напоминали человеческие. Тела чудовищ покрывала либо густая шерсть, либо чешуя, а то и шерсть вперемешку с чешуей. Огромная пасть, уродливые, кривые и острые зубы, на всех конечностях между пальцами с длинными изогнутыми когтями имелись перепонки.

Новоявленные божества были бесполы. И все они олицетворяли собой Зло. Рафинированное, просто изысканнейшее Зло.

Из зловонных болотцев, из булькающей кровавой слизи вдруг разом стали выползать сотни личинкообразных червей, точь-в-точь напоминающих того, что несколько дней назад впился в лодыжку Карла. Их тоже мучил голод. В подвалах, где черви выползали вслед за идолами из поганых луж, сектанты загребали их лопатами и выносили на улицу, чтобы они могли побыстрее насытиться, размножиться и заполнить своей массой весь город. Черви размером с человеческий палец имели крапчатую окраску — бело-серую и обладали острыми крошечными зубками. Они готовы были есть все, что только передвигалось, ничем не брезгуя.

* * *

— Бубба, помоги мне! — раздался голос прямо из большой лужи, невесть откуда взявшейся прямо возле дома братьев.

У Буббы перехватило дыхание.

— Что это еще за наваждение? — пролепетал одеревеневшим языком ошарашенный молодой человек.

— Мне почудилось, будто это голос папули, — захихикал Кит.

Он чувствовал себя значительно лучше. То есть настолько расчудесно, что мог бы сейчас, кажется, сразиться со львом. А еще, если раскинуть руки, то можно и в небеса взлететь… У Кита отлегло на сердце, когда он обнаружил, что его заначка не тронута. Тугодум с удовольствием свернул косяк, нюхнул кокаина и на всякий случай заглотнул еще с полдюжины таблеток. И теперь Кит обитал на седьмом небе — по крайней мере ему так казалось.

— А чего это вдруг папаше вздумалось залезать в это чертово дерьмо? — недоумевал Санни. Он шагнул вперед, глубоко вдохнул и тут же сморщил нос, отвернувшись от лужи. — Фу! Ну и вонища, однако!